Весь Кларк. Девять миллиардов имен Бога - [23]

Альверон получил строжайшие инструкции, но и без них он никогда не позволил бы себе рисковать вверенным ему огромным кораблем.

Тем временем Аларкен и Цинадри, заточенные в двух километрах под ложем океана, дали полную нагрузку своим передатчикам. Пятнадцать минут не так уж много, когда нужно подвести итог всей жизни. Хорошо, если успеешь продиктовать прощальные послания, которые кажутся в такой миг важнее всего остального на свете.

Паладорец молчал и не двигался. Остальные двое, поглощенные собственной судьбой и личными делами, даже как-то забыли о нем. И для них было полной неожиданностью, когда он вдруг обратился к ним своим странно бесстрастным голосом:

— Мы полагаем, что вы принимаете определенные меры в связи с вашей ожидаемой гибелью. Но это, вероятно, излишне. Капитан Альверон надеется спасти нас, если мы сумеем остановить кабину, как только достигнем материка.

В первую секунду Цинадри и Аларкен были слишком удивлены, чтобы отвечать. Потом Аларкен вымолвил:

— Откуда вы это знаете?

Нелепый вопрос; он сам тут же вспомнил, что на борту К.9000 осталось много паладорцев, значит, его спутник знает все, что происходит на корабле. И Аларкен, не дожидаясь ответа, продолжал:

— Альверон этого не сделает! Он не может пойти на такой риск!

— Риска никакого, — возразил паладорец. — Мы сказали ему, как надо действовать. Это очень просто.

Аларкен и Цинадри с почтением посмотрели на товарища: они поняли, что случилось. В критические минуты отдельные элементы, слагающие сознание Паладора, могли смыкаться так же согласованно, как клетки обычного мозга. И возникал разум, равного которому не была во всей вселенной. Несколько сот или тысяч элементов решали любую рядовую задачу. Очень редко требовалось совместное усилие миллионов единиц, и за всю историю было известно только два случая, когда миллиарды клеток сознания Паладора все смыкались в одну цепь, чтобы отвратить угрозу, нависшую над целым народом. Разум Паладора был одним из наиболее могучих ресурсов вселенной, ко всей его мощи прибегали редко, но уже мысль о том, что он есть, внушала великую уверенность другим народам. «Сколько клеток объединилось, чтобы справиться с этой задачей? — спрашивал себя Аларкен. — И почему Паладор занялся таким незначительным, в сущности, происшествием?»

Ответить на этот вопрос было некому, но он мог бы сам догадаться, в чем дело, если бы знал, что необычному разуму Паладора присуще почти человеческое честолюбие. Очень давно Аларкен написал книгу, доказывая, что в конечном счете все разумные народы пожертвуют индивидуальным сознанием и наступит день, когда во вселенной останутся только групповые виды разума. Паладор, писал он, — первый из них; и надо сказать, что огромный дисперсный мозг был польщен его словами.

Прежде чем они успели задать новые вопросы, через эфир к ним донесся голос самого Альверона:

— Говорит Альверон! Мы остаемся на этой планете, пока сюда не дойдет взрывная волна, и, может быть, нам удастся вас спасти. Вы идете к городу на побережье, при такой скорости будете там через сорок минут. Если не сумеете остановиться, мы взрывом разрушим туннель впереди и позади вас, чтобы прекратить подачу энергии. Потом пробьем к вам шахту. Главный инженер говорит, что с нашими установками он сделает это за пять минут. Не пройдет и часа, как вы будете в безопасности, если только солнце не взорвется раньше.

— Но если это произойдет, вы тоже погибнете! Вам нельзя так рисковать!

— Не беспокойтесь, нам ничто не грозит. Когда взорвется солнце, пройдет еще не одна минута, прежде чем взрывная волна достигнет максимума. А мы к тому же на ночной стороне, прикрыты могучим экраном — пятнадцать тысяч километров горных пород. Как только заметим первые признаки взрыва, будем уходить из Солнечной системы, держась в тени планеты. На предельной тяге мы достигнем световой скорости, прежде чем выйдем из конуса тени, а тогда нам солнце не страшно.

Цинадри все еще не смел надеяться. Ему тотчас пришло на ум новое возражение:

— Но ведь мы на ночной стороне — как вы узнаете, что взрыв начался?

— Очень просто, — ответил Альверон. — У этой планеты есть луна, ее сейчас видно из этого полушария. Мы навели на нее телескопы. Если яркость вдруг возрастет, стартер автоматически включит полную мощность, и нас выбросит из системы.

Ни к чему не придерешься. Осторожный как всегда, Альверон все предусмотрел. Пройдет немало минут, прежде чем пламя взорвавшегося солнца расплавит могучий щит из камня и металла. За это время К.9000 в самом деле сумеет развить спасительную световую скорость.

Аларкен заранее, когда до берега еще было далеко, нажал кнопку. Он не ждал немедленного эффекта, полагая, что кабина не останавливается между станциями. Но через несколько минут, к их общей радости, прекратилась легкая вибрация, и они остановились.

Бесшумно раскрылись двери. Все трое выскочили наружу, прежде чем створки раздвинулись до конца. Туннель, медленно поднимаясь вверх, терялся вдали. Они смотрели вперед, когда внезапно раздался голос Альверона:

— Оставайтесь на местах! Взрываем!

Земля содрогнулась, донесся грохот камней. Еще раз — и в ста метрах перед ними туннель вдруг исчез. Его пересекла вертикальная шахта.