Весь из себя! - [18]

На плечо легла уже не воображаемая, а вполне натуральная, весомая рука:

— Пойдемте в кухню, Константин Андреевич. Присядете… — подсказал блондин.

Мареев послушно заковылял. Сел. Необязательно спросил:

— Может, чайку? Тридцать шестой, почти индийский.

— Спасибо, — сказал блондин в смысле «нет». Взгляд у него был и сочувствующим, и досадливым.

Мареев вслушался — там в комнате шуршали обои. Потом стихло. Пришел брюнет, утвердительно опустил веки на молчаливый вопрос блондина. И оба они теперь смотрели на него, на Мареева.

— Как же так, Константин Андреевич? — не спросил, не обвинил, а вроде посоветовался блондин.

— И не позвонили… — посетовал брюнет.

— Что это было?

— Что бы это ни было, больше этого не будет, — утешил брюнет.

— Могло и вовсе не быть, если бы вы не…

— Ничего-ничего! — блондин послал брюнету утешающий знак.

— Теперь расскажите, если вас не затруднит, все с самого начала. И… без пауз.

Мареев рассказал все с самого начала. Без пауз, без всяких зон умолчания. Как он сконструировал Ящик. Но кто же мог предположить, что Ящик в такой мере может заинтересовать… (Продолжайте, продолжайте!) И как он спас Ящик от трех шакалят. Трудно ведь и представить, что стало бы, попади Ящик в руки этих… (Дальше, дальше!) И как позвонил Гридасов. То есть теперь-то Мареев понимает, что не Гридасов, а этот… ну, этот… который тоже Ящиком заинтересовался… (А потом? Потом?)

Потом! Черный плащ за спиной. Вахтер. Паника Люськи. Прятки Кириллова. Медкомиссия. Детсад, Танька. Тая… И вот… Командор.

Блондин и брюнет слушали, впитывали.

Мареев смолк, нервно захрустел пальцами.

— Спасибо! — сказал блондин. — Вы нам очень помогли.

— Правда, если бы вы сразу позвонили… — сказал брюнет.

— Ничего! — оборвал блондин. — Все обошлось. Наилучшим образом. Обошлось.

— Что обошлось!!! — напал Мареев, защищаясь. — Что «наилучшим образом»?!! Я тут, можно сказать!!! Я тут!!! — и сполз обратно на табурет. Буря в стакане.

— Тише, тише, — доброжелательно сказал блондин.

— Не переживайте так. Вы — Мареев Константин Андреевич. Вы — инженер Мареев. И никаких… э-э… Бэдов… — брюнет подвигал челюстью, стирая послевкусие от непривычного склонения.

— И никаких Командоров, — подхватил блондин.

— Можете о нем забыть. Если сможете. Словом, это уже наша компетенция.

«Сейчас доставят. Группа уже выезжает. Байконур. Плесецк». Мареев понял, что Командора он действительно может забыть. Если сможет. Но все остальное?!

— Но все остальное?!

— Это не наша компетенция, — сожалея, сказал блондин.

— Но я — Мареев?

— Вы — Мареев.

— А почему вам это известно… то есть вы не сомневаетесь, а остальным кажется, что…

Он осекся. В глазах блондина и брюнета было что-то от качественной, точной оптики. Той, которой никогда ничего не кажется. Той, которая фиксирует и приближает явь, позволяя рассмотреть и понять. И они понимали. А Мареев — нет.

— Можно ведь как-то объяснить! — взмолился он. — Вы меня поймите! Есть же какие-то предположения!

— …Нет фактов, — продолжил блондин, намекая: предположения-то есть. — А вы подумайте. Сами.

— С вашим аналитическим складом ума! — подтолкнул брюнет. — Несложно. Вон вы какой Ящик смастерили. А уж тут…

Они опять впитали все, что им было нужно. Более того! Они пытались напитать Мареева всем, что нужно ему. А он, хоть тресни, пасовал. В голове ворочалась собственная ущербность. Память детства: выклянчивание у доски наводящей реплики учителя.

Реплики не последовало.

— Мы у вас засиделись, — прощально сказал блондин.

— Извините за вторжение, — сказал брюнет.

Внизу, в ночи завелась машина. Блондин и брюнет направились к выходу Мареев заспешил, заспешил:

— А вот Ящик! Ящик! Я в ДЕМОСе Ящик оставил. Если это важно… Так что если надо, то завтра можно его оттуда…

— Да-да, — вежливо сказал блондин.

— Как же, как же, Ящик. Замечательный Ящик! Слушайте на здоровье.

Брюнет подал ладонь. Мареев машинально сдавил ее. Попытался сдавить — дрова можно колоть такой ладонью! Мареев заспешил, заспешил:

— А вот еще! Я все хотел спросить. Сетокан это что?

— Сетокан это… се-то-кан, — поучающе сказал брюнет. Переступил порог. Блондин уже ждал на площадке.

Мареев пролопотал:

— До свиданья… — медленно закрыл дверь и тут же дернул ее на себя.

Исчезли. Их уже не было.

Мареев на цыпочках прокрался к окну на кухне. Силился рассмотреть сквозь стекло машину там, внизу. Но ничего не увидел. Только услышал: отъехала, набрала скорость, канула.

Вернулся в комнату. Брюнет не зря шумел обоями. Никаких следов, ни склейки, ни зазубринки — цельный кусок. Будто и не было ничего. А было ли?!

Ледоруб косо торчал в полу. Эстамп валялся «мордой» вниз. Было!

«А вы подумайте. Сами». Легко сказать!

Мареев подумал. Сам.

«С вашим аналитическим складом ума». Он подобрал эстамп. Маски Красаускаса — обе… улыбались! Ничего себе, поворот, все — вдруг! Он разглаживающе смахнул наваждение. Правильно! Просто порвалось, когда слетело со стены. Но символично.

Он подобрал и раздавленное чтиво. С долей брезгливости, за крылышко. Последняя страница: «Я достал его, Командор! Хранителя нет! Мозг — у меня!» Ну, надоел! Ну, достал!

Думай, Мареев, думай. Итак, сегодня все началось с того, что… Уже не сегодня, а вчера. Он проскользил по извилинам биоритмов — вот и еще один плюс на данный момент, интеллектуальный. Дан тебе плюс — соображай.