Весь Хайнлайн. Вне всяких сомнений - [234]

Но тут были свои трудности. Нельзя было допустить, чтобы «пыль» проникла в Канзас-Сити, Линкольн, Уичито, то есть в любой из ближних больших городов. Население маленьких городишек вокруг следовало временно эвакуировать. На всех направлениях нужно было создать опытные станции, которые вели бы тщательное наблюдение за поведением «пыли». Маннинг считал себя персонально ответственным за то, чтобы не допустить ни единого случая облучения среди здешнего населения.

Мы облетели сборочный пункт для самолетов, прежде чем сесть в Форт-Райли. Я увидел три больших аэродромных поля, на которых в спешке велись работы по выравниванию почвы. Посадочные полосы в ярком солнечном свете казались белыми — бетон, затвердевший за двадцать четыре часа, еще не успел загрязниться. Вокруг каждого аэродрома находились десятки парковочных стоянок, где земляные работы велись менее тщательно. На некоторых из них еще продолжали трудиться тракторы и бульдозеры. На самых восточных аэродромах уже разместились германские и английские самолеты, стоявшие тесно крылом к крылу, как стоят только самолеты на взлетных палубах авианосцев; разница была лишь в том, что некоторые машины все еще буксировались на место; крохотные тракторы выглядели с высоты мурашами, которые тащат травинки размером намного больше их самих.

Из Евразийского Союза прибыли только три «летающих крепости». Представители Союза испросили небольшую отсрочку, для того чтобы успеть доставить на свои аэродромы нужное количество высокооктанового топлива. Они заявили, что запасы топлива, способного обеспечить безопасность длительного перелета через Арктику, у них ограничены. Проверить справедливость их утверждений мы не могли, а потому согласились на отсрочку, пока не будет подвезено горючее из Англии.

Мы уже готовились к отлету, Маннинг был вполне удовлетворен мерами обеспечения безопасности, но тут пришла депеша, сообщавшая, что еще до наступления вечера к месту парковки ожидается прибытие звена евразийских бомбардировщиков. Маннинг захотел дождаться их прилета, и нам пришлось прождать около четырех часов. Когда, наконец, сообщили, что наши истребители встретили евразийские бомбардировщики на канадской границе, Маннинг почему-то вдруг заметно занервничал и заявил, что намерен наблюдать за их посадкой с воздуха. Мы взлетели, набрали высоту и стали ждать.

В звене бомбардировщиков было девять, они шли эшелонированной колонной и были так огромны, что наши крохотные истребители рядом с ними казались почти невидимками. Бомбардировщики сделали круг над аэродромом, и я подивился их гордому достоинству, когда пилот Маннинга — лейтенант Рафферти — вдруг воскликнул:

— Какого черта! Они, кажется, собираются садиться по ветру!

До меня еще ничего не дошло, но Маннинг крикнул второму пилоту:

— Соедини меня с аэродромом!

Тот повозился со своей аппаратурой и объявил:

— Аэродром на линии, сэр.

— Общая тревога! Всем надеть «доспехи»!

Мы, естественно, не слышали сирен, но я видел, как белые плюмажи появились из большого парового свистка на крыше административного здания — три долгих гудка, а потом три коротких. И мне показалось, что почти в то же мгновение выплыло первое облако из евразийского бомбардировщика. Вместо того чтобы приземлиться, бомбардировщики прошли на небольшой высоте над сборным пунктом, забитым машинами со всего земного шара. Каждый эшелон выбрал одну из трех групп стоянок, расположенных вокруг аэродромов, и струи тяжелого коричневого дыма пролились из брюха евразийских кораблей. Я видел, как крохотная фигурка соскочила с трактора и опрометью помчалась к ближайшему зданию. Затем дымовая пелена укрыла все поле.

— Есть ли еще контакт с аэродромом? — спросил Маннинг.

— Да, сэр.

— Переключитесь на главного инженера по безопасности. Быстро!

Штурман включил усилитель, чтобы Маннинг мог разговаривать напрямую.

— Сондерс? Говорит Маннинг. Что у вас происходит?

— Пыль радиоактивна, сэр. Интенсивность семь, запятая, четыре. Они полностью воспроизвели технологию Карст— Обри!

Маннинг отключился и отдал распоряжение аэродромному отделу связи немедленно соединить его с начальником штаба. Последовало истерзавшее нас долгое ожидание, так как сначала нужно было получить Канзас-Сити, а там уговаривать какую-то местную шишку на ровном месте, чтоб она дала распоряжение на время реквизировать междугородную линию, находившуюся в частном коммерческом пользовании. Но все же нам удалось пробиться, и Маннинг доложил обстановку.

Я слышал, как он говорил:

— Вполне вероятно, что другие авиасоединения уже сейчас на подходе к нашей границе… Нью-Йорк и, конечно, Вашингтон… возможно, еще Детройт и Чикаго… остается только гадать…

Начальник штаба закончил разговор без всяких комментариев. Я знал, что американские военно-воздушные силы, уже несколько недель находившиеся в режиме боевой тревоги, через несколько секунд получат приказ и поднимутся в воздух, чтобы встретить и сбить агрессоров, если возможно, еще до того, как те подлетят к намеченным городам.

Я снова оглядел поле боя. Стройный порядок вражеских эшелонов нарушился. Один из евразийских бомбардировщиков был сбит и рухнул на землю в полумиле от аэродрома. Пока я смотрел, один из наших маленьких пикирующих бомбардировщиков с жутким визгом ринулся на евразийского гиганта и обрушил на него бомбы. Они, видно, попали куда надо, но американский летчик позволил себе подойти к цели слишком близко, не успел отвернуть машину в сторону и погиб даже раньше своей жертвы.