Весь Азимов. Космический Рейнджер - [5]

— А сама отравленная пища? — спросил Дэвид.

— Тупик, — ответил Конвей. — Отравленный кусок или порция полностью усваиваются. Другие образцы того же сорта на столе и в кухне абсолютно безвредны. Мы скармливали их животным и даже добровольцам. Исследование содержимого желудка мертвых не даёт никаких результатов.

— Откуда же вы тогда знаете, что пища отравлена?

— Потому что смерть во всех случаях наступает после приёма в пищу марсианских продуктов — это не просто совпадение.

— И, по-видимому, болезнь не заразна, — задумчиво сказал Дэвид.

— Нет. Хвала звёздам за это. Но и без того положение тяжелое. Пока нам удаётся сохранять всё в полной тайне, спасибо Планетарной полиции. Двести смертельных случаев за четыре месяца для населения Земли — всё ещё ничтожное число, но оно может увеличиться. И если люди Земли будут считать, что любой кусок марсианской пищи может оказаться их последним, — последствия будут ужасны. Даже если будет умирать по-прежнему пятьдесят человек в месяц из пяти миллиардов жителей Земли, каждый сочтет, что он может оказаться в числе этих пятидесяти.

— Да, — согласился Дэвид, — а это значит, что рынок марсианской пищи перестанет существовать. Огромные убытки для марсианских фермерских синдикатов.

— Это ещё что! — Конвей пожал плечами, отбрасывая проблему фермерских синдикатов, как нечто незначительное. — А больше ты ничего не видишь?

— Вижу, что сельское хозяйство Земли не сможет прокормить пять миллиардов человек.

— Точно. Мы не можем прожить без продуктов с колониальных планет. Через шесть недель на Земле начнут умирать с голода. И если люди будут бояться марсианской пищи, предотвратить голод не удастся. Я не знаю, сколько мы ещё продержимся. Каждая новая смерть — это новый кризис. Разнесут ли об этом последнем случае теленовости по всему свету? Всплывет ли правда? И к тому же существует ещё теория Гуса.

Доктор Хенри откинулся, утрамбовывая табак в трубке.

— Я уверен, Дэвид, что эпидемия пищевых отравлений — не естественный феномен. Он слишком широко распространен. Сегодня в Бенгалии, на следующий день в Нью-Йорке, потом на Занзибаре. За этим кроется чей-то разум.

— Говорю тебе… — начал Конвей.

— Если какая-то группа пытается захватить контроль над Землей, что может быть лучше, чем ударить по нашему слабейшему месту — запасам продовольствия? Земля — наиболее населённая планета Галактики. Это естественно, поскольку она родина человечества. Но именно это делает нас слабыми, так как мы не можем прокормить себя. Наша житница в небе: на Марсе, на Ганимеде, на Европе. Если прекратить импорт любым способом — пиратскими нападениями или гораздо более тонко, как сейчас, — мы быстро станем беспомощны. Вот и всё.

— Но если это так, не должна ли такая группа связаться с правительством, хотя бы для того, чтобы предъявить ультиматум? — спросил Дэвид.

— Пожалуй, так, но, возможно, они ждут своего часа, ждут, чтобы мы созрели. Или они напрямую связаны с фермерами Марса. Колонисты себе на уме, они не доверяют Земле и, в сущности, если поймут, что их благополучие под угрозой, могут присоединиться к преступникам. Может быть, даже, — он яростно запыхтел трубкой, — они сами… Но я никого не обвиняю.

— А моя роль? Что, по-вашему, должен делать я? — спросил Дэвид.

— Позволь мне ему объяснить, — сказал Конвей. — Дэвид, мы хотим, чтобы ты отправился в Центральную лабораторию на Луне. Ты будешь членом группы, занимающейся расследованием этой проблемы. В настоящий момент там получают образцы всех продуктов, доставляемых с Марса. Мы обязаны найти там отравленную пищу. Половина всех образцов скармливается крысам, остальные исследуются всеми доступными нам способами.

— Понимаю. И если дядя Гус прав, у вас, вероятно, есть ещё одна команда на Марсе?

— Очень опытные люди. Ну а ты готов отправиться на Луну сегодня же?

— Конечно. В таком случае могу ли я уйти, чтобы подготовиться?

— Разумеется.

— Не будет ли возражений против того, чтобы я летел в своём корабле?

— Вовсе нет.

Оставшись одни в пустом кабинете, двое учёных долго молчали, глядя на сказочные огни города.

Наконец Конвей сказал:

— Как он похож на Лоуренса! Но ведь он так молод. Дело опасное.

Хенри спросил:

— Ты на самом деле считаешь, что это сработает?

— Несомненно, — Конвей рассмеялся. — Ты слышал его последний вопрос о Марсе. Он не собирается отправляться на Луну. Я хорошо его знаю. Это лучший способ защитить его. Официальные записи будут утверждать, что он на Луне; Центральной лаборатории приказано доложить о его прибытии. Когда он на самом деле окажется на Марсе, твои заговорщики, если они существуют, не заподозрят, что он член Совета, а он, конечно, сохранит инкогнито, думая, что дурачит нас. — И, помолчав, добавил: — Он умён. Он может сделать то, чего не можем мы. К счастью, он ещё молод и им можно управлять. Через несколько лет это будет невозможно. Он будет видеть нас насквозь.

Негромко звякнул коммуникатор. Конвей включил его.

— В чём дело?

— Личное сообщение для вас, сэр.

— Для меня? Передавайте, — он удивленно посмотрел на Хенри. — Может, заговорщики, о которых ты болтаешь?

— Открой, тогда и увидим, — предложил Хенри.