Верю тебе - [9]

Эмма вздернула подбородок.

— Сначала тебе придется ответить на мои.

— Я скажу все, что знаю, но, уверяю вас, не так уж это и много.

Она проигнорировала его слабую попытку оправдаться.

— Почему мне ничего не сообщили, когда тебя нашли?

Он прищурился.

— А мои родители знали, что мы женаты?

— Нет, но…

— Почему нет?

Эмма вздохнула.

— Из-за меня. Мой отец возражал против наших встреч. Категорически. Если бы я кому-нибудь рассказала, что мы встречаемся, тем более что поженились… Отец мог узнать.

— Вы меня стеснялись?

— Нет, конечно. Но отец… — Эмма отвела взгляд. Ей все еще было трудно говорить плохо о человеке, который сделал ее жизнь такой невыносимой. — Твоя мама была родом из Мексики, для отца ты был метисом. Если бы он узнал, что я встречаюсь с тобой, он бы… не очень обрадовался.

Глаза у него сузились.

— Что значит… не очень обрадовался?

— Он бы запер меня в моей комнате и, возможно… возможно…

— Избил?

Она кивнула.

Раф тихо выругался по-испански.

Эмма предостерегающе подняла руку.

— Это все в прошлом. Он умер. Но ты знал, какой он. Мы встречались тайком и тайно поженились. Ты собирался уехать на задание, первое от «Денвер пост». Мы собирались все рассказать моим родителям, как только ты вернешься из Никарагуа, потом поехать на Рождество в Хьюстон и объявить твоим, а потом вернуться в Денвер. Мы были слишком молоды. Кто из нас думал, что несколько дней могут иметь какое-то значение?

— Если мои родители ничего не знали о вас, как можно было ждать, что они позвонят, когда меня нашли?

— Я несколько раз разговаривала с твоей матерью после катастрофы. Я сказала, что я твоя подруга, и попросила позвонить, если что-то выяснится. Она обещала.

Он поднял черную бровь.

— Подруга?

Эмма нерешительно подняла руки.

— Я не знала, как сказать. Невестка? Жена сына, которого они только что потеряли? Им и так было нелегко. Я думала, еще решат, что я какая-то аферистка, претендую на деньги или что-нибудь в этом роде. Мне казалось, что это не имеет значения, раз тебя нет.

Раф задумчиво нахмурился.

— Теперь я вспомнил: мама что-то говорила, что не может дозвониться какой-то моей подруге в Мемфис. Возможно, она даже произносила ваше имя. Но мне оно ничего не сказало. В тот момент даже мое собственное имя ничего для меня не значило.

— Кстати, об именах. Почему ты называешь себя Дэвидом?

Он посмотрел ей в глаза, лицо у него было мрачным.

— Потому что Раф умер. Естественно, новый человек получил другое имя. Не знаю, почему я рассказал вам об этом. Я никогда никому не говорил. Родителям я сказал, что Дэвид звучит более по-американски, чем Рафаэль. Я начинал писать для нескольких американских исторических журналов, и мне нужно было чисто американское имя. — Помолчав, он добавил: — Мне кажется, я и сам в него поверил на какое-то время.

— История, — пробормотала она. — Ты никогда не интересовался историей.

— Да? Что ж, когда нет собственной истории, приходится браться за ту, которую удается найти. — Раф грустно улыбнулся. — Мой отец всегда сам проявлял интерес к Гражданской войне и подогревал его во мне. К тому же это было что-то такое, чем можно было заниматься, не общаясь с людьми.

Эмма удивленно взглянула на него.

— Ты всегда любил людей. Не было случая, чтобы ты не нашел с кем-то общего языка.

Раф кивнул.

— Мои родные говорили мне то же самое. Они очень переживали, когда я не хотел ни с кем общаться. Но, видите ли, людям свойственно задавать вопросы. Они ведь думают, что вы знакомы с ними, начинают говорить о каких-то вещах, а вы… не можете ответить.

Слезы жгли ей глаза. Захотелось броситься к нему, поцелуями успокоить его страдания, его боль.

Но она не сделала этого. Этим ничего не решить. Как он сам сказал, Раф мертв. По крайней мере, его память, если не тело. Перед ней был человек, совершенно не похожий на того, за кого она выходила замуж. Дэвид Джонсон, а не Раф.

Но она тоже изменилась. Они оба прожили несколько жизней за последние шесть лет и не могли вернуться назад. Тех юных и наивных, которые верили, что могут достать до луны, больше нет. Их место заняли два настрадавшихся взрослых человека, которых разделял целый мир.

Однако она была рада, что он пришел. Хотя стало еще больнее.

— Спасибо.

Бровь у него поползла вверх.

— За что?

Эмма пожала плечами.

— За приход. За объяснения. Это очень помогло. Я рада, что ты не погиб, Раф. И рада узнать, что ты не предавал меня. Мне очень жаль, что я так скверно себя вела.

— Ну, да, понятно. Ничего удивительного, что вы так думали.

Она протянула руку.

— Желаю удачи. Искренне желаю.

Он, нахмурившись, смотрел на ее руку.

— Вы говорите так, будто прощаетесь.

— Но ведь нет никакого смысла продолжать этот разговор, не так ли? Ты получил ответы на свои вопросы, я — на свои.

— Нет смысла?.. Вы забыли одну деталь. Мы женаты.

— Нет, я не забыла. — Эмма убрала руку. Должна была догадаться, что он не оставит ее так легко. — Но если ты полагаешь, что мы можем начать с того места, на котором остановились, ты…

— Я понятия не имею, на каком месте мы остановились! — Раф взъерошил волосы. — Но я не позволю, чтобы вы отделались от меня рукопожатием.

— Что ты хочешь этим сказать?