Вертолёты над Чернобылем - [2]
Мы с Крюковым посовещались и выработали предварительное решение: перебросим вертолётный полк из Александрии (51-й гвардейский отдельный вертолётный полк. — Прим. ред.) в Чернигов. Аэродром Черниговского летного училища был ближайшим к Чернобылю. Задачу на срочное перебазирование поставили заместителю командующего по армейской авиации полковнику Б. Нестерову и командиру вертолётного полка полковнику А. Серебрякову. Я ненадолго заехал домой собраться. Взял минимум личных вещей и на всякий случай свой химкомплект. Ведь обстановка была совершенно не ясная. Договорился по телефону с Кушниным, где заберу его на машине. Сейчас, вспоминая наши сборы в дорогу, сожалею, что не взяли тогда с собой радиостанцию. Не мог я предполагать, что уже следующим утром она будет мне так необходима.
Вскоре мы уже мчались в Чернобыль. Выезжая из Киева, увидели, как по дороге попутно с нами идут пустые автобусы, автобусы, автобусы. Приехав в Чернобыль, мы повернули направо, в горком партии, а автобусные колонны пошли влево. Тогда мы ещё не знали, что они направлялись в Припять, в город энергетиков, где находилась АЭС. Сегодня иногда слышу от несведущих людей, что решение на эвакуацию населения из зоны аварии принимали не вовремя. Но на самом деле это решение было принято очень быстро. Надо только учитывать, что какое-то время всё-таки понадобилось, чтобы разобраться с обстановкой, изыскать и распределить транспорт, подготовить и оборудовать места, куда будут вывезены люди. О том, как проходила эвакуация, я расскажу чуть позже. А то, что уже 26-го числа в Припять шёл поток автобусных колонн, только подтверждает мои слова о своевременности подготовки к эвакуации, а также об оперативности действий соответствующих ведомств и служб.
В Чернобыль мы прибыли вечером перед заходом солнца. Но в городском комитете никого не застали. Как мне сказал дежурный милиционер, всё начальство уже находится в Припяти (в 14 км отсюда). Помчались дальше. Солнце начало садиться. Смотрим, а впереди зарево красное, и на его фоне огромнейший конус дыма уходит от земли высоко в небо. Честно скажу, от такого зрелища — мурашки по коже. Пока ехали, постепенно темнело. Чем ближе подъезжали к Припяти, этот дымный столб становился всё ярче. Позже мы узнали, что пожарные потушили огонь лишь вокруг реактора, а внутри у него ещё горело около 2,5 тысячи тонн графита и других веществ. Потом именно наши вертолёты фактически дотушили этот внутренний пожар, а затем, наращивая защитный слой, уже полностью «запечатали» горящее пятно.
На подъезде к Припяти начхим включил прибор ДП-5. Въезжаем в город, а стрелочка на нем колеблется — значит, радиационный фон уже повышенный. На южной окраине у стадиона стрелка прибора заёрзала всё сильней и сильней. Получилось так, что после аварии крышка реактора двадцатиметрового диаметра наклонилась под углом, из-под неё первые выбросы грянули именно в этом направлении. Потом, поднявшись на высоту, радиационное загрязнение стало распространяться по розе ветров. Оно пошло через Белоруссию в сторону Скандинавии. Вследствие аварии на ЧАЭС близлежащие районы Белоруссии оказались под радиационным воздействием больше, чем какие-либо другие. Поэтому главная задача тогда была как можно быстрее закрыть источник смертельной опасности.
Наконец мы с моим спутником добрались до места назначения. Там уже были генерал Пикалов — начальник химических войск Министерства обороны СССР и генерал Иванов — первый заместитель начальника гражданской обороны страны. Я, как и положено, им представился. Они направили меня к руководителю правительственной комиссии — заместителю Председателя Совета Министров СССР Б. Щербине. Его распоряжение было коротким: «Ваши вертолёты нужны нам прямо сейчас». Я доложил, что ночью вертолётная авиация над объектами работать не сможет. Но уже к утру целый полк будет сидеть в Чернигове, а несколько машин прилетят и сюда.
В ту ночь по маршруту перелета из Александрии (Кировоградская обл. Украина. — Прим. ред.) в Чернигов метеоусловия были хуже некуда: гроза, низкая облачность. Как они долетели, до сих пор удивляюсь. Причем перелетела вся техника: и Ми-6, и Ми-8. Лётчики молодцы, настоящие профессионалы своего дела. Они ведь недавно из Афганистана вернулись. А тут их сразу же ещё и в Чернобыль бросили.
Среди ночи я с большим трудом смог дозвониться в полк, чтобы первые вертолёты прислали уже к раннему утру. Средств радиосвязи у меня никаких не было, и найти их здесь тоже было негде. Поэтому по телефону объяснил, что встречать экипажи буду у клумбы возле пристани. Ориентир заметный. Предупредил всех: как только лётчики увидят, что я машу своей генеральской фуражкой, пусть садятся. Посадочную площадку выбрал для них свободную, проверил, чтобы не было вблизи проводов и опасных препятствий. Был уверен, ребята прилетят опытные и с посадкой на незнакомую площадку справятся. Соответственно дал приказание обязательно привезти с собой руководителя полетов и комплект радиостанций.
27-го утром, как только солнце взошло, появились над Припятью два Ми-8. Их вели полковники Нестеров и Серебряков. Прилетевшие вертолёты нужны были для обеспечения деятельности правительственной комиссии. Они тут же стали поднимать группу за группой специалистов в воздух. Только оттуда можно было посмотреть, что случилось с реактором и что творится вокруг него. Это позволило оценить обстановку, сделать правильные выводы и принять дальнейшие решения.
