Vertigo - [3]

— Радуйтесь, что нет изнуряющей жары и палящего солнца, — сказал отец под всеобщий смех.

Прямиком через перелесок выходили на излучину укутанной утренним туманом Москвы–реки, и по правому берегу огибали Григорово, под приглушенный лай деревенских собак, хрипло ругавших из–за заборов столичных гостей. Переходили на другую сторону по подвесному мостику напротив Васильевского. На середине реки мостик неминуемо начинал раскачиваться и норовил сбросить в холодную хмурую воду визжащих первокурсниц, которым в ознаменование чудесного спасения предлагалось незамедлительно поставить свечку в местной Воскресенской церкви. По выходе из сумрака церкви обнаружили, что Владыка, единый и всемогущий, приказал разогнать туман. Левым берегом шли мимо вытянувшегося вдоль реки Васильевского, где заречным псам загодя послали весточку из соседнего Григорова. Очарованными очами любовались высоким правым берегом, пронизанным лучами солнца, поминали пушкинские багрец и золото, и сдержанно, чтобы не показаться чересчур сентиментальными, восторгались сим пышным предзимним увяданьем подмосковной природы.

На скалах все поначалу шло привычным порядком: Данила закрепил веревки для спуска, забрался пару раз наверх, без всяких страховок, разумеется, чем заработал строгую выволочку от отца за разгильдяйство и дурной пример. А потом незаладилось. Все еще помнящие качающийся мостик первокурсницы путались в узлах, обвязках и репшнурах, и никак не хотели спускаться вниз со скалы высотой всего–то с двухэтажный дом. Данила, как обезьяна на лиане, раскачивался рядом и выписывал кульбиты, чтобы показать полную безопасность означенного процесса, но впустую. Вдобавок ко всему, мандраж охватил и руководившую девицами Галку: чтобы подать положительный пример, она, начиная спуск, откинулась назад над скалой, да так и зависла. Покачиваясь всего в нескольких метрах над землей и не в силах сдвинуться дальше вниз, опытная Галка, прошедшая не одну горную «пятерку», не решалась спуститься с какой–то детской стенки на Сонинской скале. Никакие советы не помогали — в безотчетном приступе страха Галка не смела отпустить тормозной механизм.

После недолгого колебания отец решил прийти на помощь. Он подошел к самому краю, над которым висела Галка. В тот же момент подмытый осенними дождями камень, казавшийся надежным и вечным, не выдержал двойного веса и вылетел из скалы. Отец рухнул вниз с высоты шести метров спиной на камень и не мог произнести ни слова от страшной боли и шока. Галка, потерявшая сознание от удара головой о стенку, продолжала висеть на веревке. Только через несколько часов они оказались в местной больнице, где по причине выходного не было даже дежурного врача, и лишь к ночи усилиями деда–профессора обоих перевезли в Склифософского. В отличие от отца, Галка отделалась сотрясением мозга.

Подняться на ноги отец уже не смог. Врачи избегали смотреть в глаза, и было неясно: то ли действительно не могли помочь, то ли по причине августовского дефолта. На встрече нового девяносто девятого года Данилин дед вспомнил о своем давно подчищенном пятом пункте и заявил, что израильская медицина способна творить чудеса.

… Тень отстала… дорога круто свернула к югу возле подножья Голан… здесь, на перекрестке Ехудия… они с Розкой оставили мотороллер, маленькую «веспу», когда сбежали с базы в самоволку… и, также как он сейчас, лунной ночью двинулись бегом… на юг вдоль восточного берега Кинерета… терпения им хватило километра на четыре, а потом они свернули на проселок, перешедший в межевую тропку между полями, к берегу Кинерета, чтобы слиться в объятии…

Дан оступился, и прикрепленный к поясу страховочный шнур выдернул красный пластиковый жетон из прорези тренажера. Он сдернул наушники, озираясь практически в полной темноте. Его подхватили заботливые руки тренера, и, очнувшись от этого прикосновения, он догадался снять очки. Иллюзия исчезла, он по–прежнему находился в тренировочном зале Центра, город Хьюстон, штат Техас.

— Все в порядке… Сэ–эр?.. — прозвучал голос, как с луны.

— Да–да, конечно, полный порядок… — Дан смотал тонкий черный проводок, дающий команды тренажеру.

— Нужна какая–нибудь помощь… Сэ–эр?.. — не отставал голос.

— Нет–нет, спасибо, я в порядке…

— Ну так я здесь… Сэ–эр?.. если понадоблюсь… Сэр!

— Спасибо… огромное… за заботу… я в душ … прямо сейчас… спасибо еще раз…

Наскоро смыв пот, Дан погрузился в джакузи. Это, пожалуй, было его любимое место в огромном комплексе Центра: множество пульсирующих сопел и программ для водного массажа. Заботливые струи нежно ласкали его еще разгоряченное бегом тело, поддерживая то самое эйфорическое состояние сознания, когда оно находится одновременно в прошлом, настоящем и будущем. Забавно, лениво подумал он, насколько аскетизм комнаты, ставшей ему домом на несколько месяцев, контрастировал с остальными помещениями. Крошечная и безликая, обитая светло–кремовым пластиком конурка без окон размером, едва вмещавшая двуспальную кровать, от которой в разложенном состоянии до каждой стены оставался ровно фут. Только убрав кровать в стену, можно было достать из другой стены стол с парой стульев, а из третьей — выдвинуть шкаф. Четвертая же стена была занята дверью и телеэкраном. В душе вообще нельзя было повернуться. Дан не сомневался, что обстановка комнаты имитирует тесноту каюты космического корабля. Спорткомплекс Центра, однако, компенсировал все неудобства замечательным оборудованием и расслабляющим массажем.