Вершины не спят (Книга 2) - [56]
Толпа, с увесистыми кольями в руках, с топорами и вилами, а кое-кто и с кинжалами, двинулась к мечети. Шли и женщины, вооруженные вертелами или ножницами — чем не оружие против иного богохульника. Шли старики с палками. Показались и люди из агрогорода.
В интернате ребята высыпали на балкон, во двор.
Разнокружечники — то есть разные, и большие и маленькие — побежали к мечети, на дворе остались только Матрена с уцепившимися за ее юбку девочками и Дорофеич. Жансох побежал вслед за ребятами. Селим бросился к зданию исполкома.
— Матханов говорил, что Советская власть гарантирует веру. Казгирея нет в Бурунах, он уехал с учениками... Идемте к Шрукову, пусть он скажет, знает ли он, что Советская власть гарантирует веру.
— Мечеть построена на наши деньги, — кричали другие. — Если ее хотят разрушить, то лучше мы разрушим ее сами.
— К Шрукову! К Шрукову! В исполком! И где только приобрели силу и живость седобородые старики, обычно сиживавшие целыми днями на ступеньках у входа в мечеть.
— Где эти ивлисы, подосланные Шруковым? — кричали они, размахивая палками.
Плотники-ивлисы спаслись бегством.
Самым удивительным казалось то, что люди, не знавшие ни одной молитвы — было немало и таких, — с небывалой злобой и яростью размахивали вилами и косами. Женщины визжали, никто никого не слушал.
Селим и прибежавшие от мечети разнокружечники первыми сообщили в исполкоме о взбунтовавшейся толпе. Началась паника. Нужно отдать справедливость Селиму, он не растерялся. По его приказанию начали закрывать ставни, двери, ворота.
— Идут! Идут! — кричали разнокружечники. Шруков, широко расставив ноги, вышел на крыльцо и смело смотрел вперед, готовый ко всему.
— Вот он, кривоногий! — кричали в толпе.
— Разорить его дом, как он разоряет мечеть!
— Сшиби его со ступенек! Бей!
Толпа окружила крыльцо. Кто-то норовил достать Шрукова вилами. Он поднял обе руки, как мулла на молении, призывая людей выслушать его.
— Эй, вы, — начал боевой красный партизан, — разве нужно столько кинжалов и топоров, чтобы убить одного человека? А если вы хотите распороть мой живот ножницами — это счастливая смерть. Пусть весь мир видит, что кабардинки не только рожают сыновей, но и распарывают ножницами мужские животы.
Эти слова произвели свое действие. Толпа еще кипела, толпу свободно можно было назвать огнедышащей, но что-то уже переломилось, люди уже соглашались слушать и вступать в разговор. Послышались вопросы и возгласы:
— Ты хорошо говоришь о кабардинках, но разве тебя самого не кабардинка родила, почему ты обрушился на мечеть?
— Знаешь ли ты, что Советская власть не должна трогать мечети? Мечеть сама по себе.
— Или хочешь вместо полумесяца надеть на мечеть крест?
— В церквах бьют в колокола, а в мечети не слышно молитвы.
— Ишь раскорячился, кривоногий!
— Чего глазеете, бейте его!
Опять задние начали нажимать на передних. Опять завизжали женщины. Толпа колыхалась из стороны в сторону. Шруков напряг голос, чтобы перекричать других:
— Вы все спрашиваете, а я один. Так слушайте же!
— Чего слушать, бейте его!
— Да, убить человека легче, чем выслушать его...
Чьи-то вилы все-таки дотянулись до председателя. Полетели крипичи. За спиной Шрукова распахнулась дверь, и откуда ни возьмись Селим схватил председателя за одну руку, милиционер за другую, мгновение — и вслед за Шруковым захлопнулась дверь.
Люди стали бить в дверь и в окна, и в этот момент с крыши раздалось несколько выстрелов.
Женщины, подхватив юбки, с визгом и криком бросились бежать. Кто-то вопил: «Не бойтесь, стреляют в воздух». Но этот голос потонул в общем шуме. Мелкими шажками семенили перепуганные старики. Лишь наиболее фанатичные, злые и решительные продолжали колотить в дверь и в окна.
— Эй, вы! — Шруков вдруг появился с Селимом и Ахметом за спиною тех, кто кольями и кирпичами бил в двери. — Эй, вы! Если вы стучитесь в тюрьму, то продолжайте, достучитесь!
Люди обернулись на знакомый голос. Шруков продолжал:
— Сейчас же убирайтесь! Руки и ноги у вас человеческие, а голова — ослиная... Да и руки не человеческие. Разве для этого у человека руки?
Туто, как всегда, был тверд и бесстрашен. Мужественное поведение председателя сыграло свою роль. Еще раздавались отдельные выкрики, кто-то угрожал: «Эта палка все-таки будет обломана о твою спину, Туто!» — но страсти затихали, люди поняли, что они зашли слишком далеко. То один, то другой старались незаметно улизнуть, и только самые отъявленные, не менее упрямые, чем Шруков, отступать не торопились.
Разбойные угрозы сменились рассуждениями о том, что Шрукову все-таки придется держать ответ не только перед аллахом, но и перед Иналом. Уж тот его хорошенько поскребет скребницей на партийной чистке!
Утешительным признаком было то, что к людям вернулась обычная кабардинская усмешка. Бойкое словцо, как любил говорить Матханов, всегда острее стали.
Все еще находились непосвященные.
— Так что же это за чистка людей? — спрашивали они.
И шутники отвечали:
— Выведут на площадь и будут считать, у кого сколько вшей.
— Ты смотри, чтобы тебя не поскребли. Шруков видел, как ты замахивался. Думаешь, он напрасно спрашивал, кому хочется в тюрьме вшей кормить?
В романе — «Восход луны» — Алим Кешоков рассказал о сложностях современного арабского мира, о столкновениях пережитков прошлого с прогрессивными силами. Это — роман политический. И одна из главных его тем — палестинская проблема. Агрессоры пытаются лишить палестинцев их национальных святынь, их истории и даже родных земель. Роман А. Кешокова «Восход луны» — взволнованное произведение о борьбе палестинского народа за свои человеческие права, за свою национальную независимость. Публицистический пафос романа вызывает у читателя чувства гнева и сострадания, гуманности и справедливости.
В романе отображен героический период в жизни родной автору Кабарды — лето — осень 1942 года, когда фашисты рвались к Кавказу.Тема произведения — мужество, стойкость, героизм народа, проявленные в тяжелые дни немецкого наступления.
АЛИМ КЕШОКОВВероятно, человек этот уже много лет не садился на коня, не держал в руке молнию клинка. И все-таки, когда думаешь об Алиме Кешокове, народном поэте Кабардино-Балкарии, образ всадника неотступно преследует тебя. И не потому только, что этот образ присутствует едва ли не в каждом произведении писателя, будь то поэма, коротенькое стихотворение, пьеса или большое прозаическое полотно. Это можно было бы отнести на счет сыновней дани горца традиционным мотивам. Но в творчестве Кешокова образ всадника надобно понимать и глубже и шире: это вечное, и притом стремительное, как бег скакуна, движение, без которого ни сам поэт, ни его герои, которым автор доверительно сообщает самые сокровенные думы свои, попросту немыслимы.До Октября, как известно, кабардинцы не имели своей письменности.
Разнообразие природных ландшафтов Ростовской области, богатства ее недр и вод, животного и растительного мира — тема этой книги. Рассказывая о донской природе, авторы знакомят читателя с проблемами ее охраны, мерами восстановления, с задачами, которые в связи с этим встают перед наукой, производством, каждым жителем области.Рассчитана на массового читателя, в том числе на старшеклассников, на всех, кому дорога природа родного края.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.