Вершины не спят (Книга 1) - [22]

— Ты Лю?

Из ворот уже бежал дада Астемир. Дада и русский человек, которого Лю так было испугался, крепко обнялись.

— Лю, беги за Эльдаром. Живо! — приказал Астемир мальчику, и он побежал, гордый тем, что первым увидел русского человека. О том, что он испугался, Лю не расскажет даже Эльдару.

Выслушав его, Эльдар поспешил к дому Астемира. Лю едва поспевал за ним. Но перед самым домом Эльдар как бы несколько оробел, и это заметил даже Лю.

Да, все так и было.

— Вот Эльдар, сын Мурата, — важно сказал Астемир, когда Эльдар переступил порог. — Входи, входи, Эльдар!

— Салям алейкум, Эльдар, — приветливо произнес русский человек.

Теперь можно было его рассмотреть. И не молодой и не старый! Больше всего Лю удивили веснушки на белом лице гостя и рыжеватые, коротко подстриженные усы над губой. Воротник его рубашки под пиджаком подвязывался пестрыми шнурками с двумя мягкими, очень понравившимися Лю шариками.

Эльдар не сводил глаз с гостя, а тот оглядывал Эльдара и повторял по-русски:

— Здравствуй, здравствуй, сын Мурата… Но ты-то говоришь по-русски?

Приветливость Степана Ильича успокоила Эльдара, и он, широко улыбнувшись, ответил с душевной простотой:

— Я плохо знаю по-русски.

— Он плохо знает по-русски, — подтвердил Астемир. — Он будет учиться.

— Да, надо… Похож на отца. Ну, подойди сюда, сын Мурата, хочу обнять тебя. Мы же с тобой и по работе почти товарищи: ты ведь, кажется, кузнец, а я слесарь, оружейник и… немножко тоже кузнец.

Степан Ильич был не велик ростом, и получилось так, что скорее рослый и сильный Эльдар обнял Степана Ильича, нежели Степан Ильич Эльдара. Но не это было важно: все в семье Астемира стали свидетелями, как Эльдар встретился с человеком, на руках которого умер его отец.

А тут уж входили люди, возглавляемые Давлетом, точно дом Баташева — это вторая мечеть или, по крайней мере, обитель какого-нибудь кадия, а не жилище неугодного аллаху человека. Всех весьма заинтересовал русский мастер из Пятигорска.

С молчаливой улыбкой слушал Степан Ильич неугомонного Давлета, не отрицая, что Давлет мог в прежние времена знать его и даже отдавать ему в починку пистолеты. Больше Давлет не выведал ничего.

Степан Ильич знал еще больше, чем Астемир. Все, что говорил ему русский кунак, Астемир поспешил пересказать людям, и не было такого вопроса, на который Степан Ильич не мог бы ответить.

— Не может быть иной власти, кроме той, которая выдвинута самим народом, — утверждал Степан Ильич и осуждал действия Владикавказского войскового округа. Не соглашался он и с тем, что проповедовали младомусульмане — шариатисты, желающие сочетать верность мусульманству с революционными преобразованиями.

— Разве можно, цепляясь за старое, устроить жизнь по-новому? — спрашивал Коломейцев. — Это все равно, что послать человека в баню, а потом надеть на него грязную одежду.

Но с этим не соглашались:

— А зачем' по-новому? Разве плохо было по-старому? Всегда ли нужно менять одежду? В ношеном теплее и удобнее.

— Конечно, кое-кому было тепло. Не всем и прежде было плохо. Но согласитесь — не всем было одинаково хорошо, не все ходили в чистой одежде и ели чистую пищу. Шариат в Кабарде, если не ошибаюсь, шестьсот лет, а он все еще не умеет накормить бедняка. — И тут впервые Степан Ильич вспомнил имя Матханова: — Слышал я, Казгирей Матханов, молодой арабист, вернувшись из Стамбула, хочет оживлять шариат в Кабарде… Стоит ли?

Степан Ильич говорил не горячась, спокойно, внимательно вглядываясь в собеседников. В Шхальмивоко мало кто слыхал имя Казгирея Матханова, не все знали и о таких людях, как Буачидзе или Инал Маремканов, который тоже, подобно Степану Ильичу, оспаривал правоту князей и шариатистов.

Как-то вскользь Степан Ильич заметил:

— Интересно, что шариатист Матханов скажет Иналу о соблюдении закона кровной мести. Старики-то ваши, наверное, помнят, как Кургоко Матханов, отец Казгирея, застрелил соседа, отца Инала…

Это и в самом деле помнили многие. О дружбе Степана Ильича с сыном Касбота, однако, тут не знал еще никто, даже Астемир. Как обойдется Инал с Казгиреем, тоже мало кого интересовало, но вот вопрос, почему за шесть веков своего существования в Кабарде шариат не установил справедливости — это занимало людей. Интересовало также: как это нынче большая страна Россия управляется без царя и генералов? Имена Аральпова, Клишбиева, князя Шарданова для многих еще звучали грозно и повелительно, как основы самого шариата. Но разве, с другой стороны, не соблазнительно все то, что Степан Ильич с Астемиром говорят о новой жизни?..

Эльдар уже всей душою прилепился к Степану Ильичу, часами готов был смотреть на него, и Сарыма, как ни старалась, не умела разгадать смысл новых чувств, которые отражались в его глазах. И девушке было даже обидно, что Эльдар начинает жить как бы иной жизнью, словно меньше замечает ее.

— Эльдар, — сказал однажды Степан Ильич, — не довольно ли нам есть хлеб в этом гостеприимном доме? Не хочешь ли ты пойти со мною в Прямую Падь?

Нечего и говорить, с какой охотою отозвался Эльдар на приглашение Степана Ильича идти с ним в Прямую Падь, аул, известный по всей Кабарде. Этот аул с давних лет славился зажиточностью и красотой девушек. Прямая Падь — это знал и Эльдар — лежала почти на границе с Осетией, за Аргуданом, на берегу Уруха. Да что там! Эльдар пошел бы за Степаном Ильичом не только на край Кабарды, но и на край света.