Вершина счастья - [12]

.

— Ты совсем забыла о том, что я здесь, чтобы помочь тебе в этом.

Говоря эту фразу, Лидия старалась выглядеть рассерженной.

— Что ж… Можешь учить меня, но не станешь же ты болтать за меня, танцевать за меня или заставить не быть скованной в обществе мужчин! Я ценю твои усилия, но мне уже много лет и у меня нет причин возмущаться собственным поведением. Зачем изображать из себя кого-то, кем и близко не являешься? Например, мой кузен ценит меня такой, какая я есть,

— А-а… этот… — протянула Лидия, тут же отбрасывая Галена Уитни, как не стоящего ее внимания. — С таким же успехом ты можешь выйти замуж за бревно. Я никогда не слышала, чтобы мистер Уитни отпустил приятный комплимент или остроумное замечание. Да хоть бы раз он посмотрел на тебя вожделенным взглядом — и то было бы намного лучше.

— Лидия!

— Но ведь именно в этом и заключается ухаживание и суть брака! А Гален Уитни… Все, на что он способен, так это декламировать стихи и разглагольствовать о смертельно скучных книгах и понятиях. Поверь, такой мужчина не согреет ночью твоей постели. Люди с подобным характером быстро становятся скучны до умопомрачения. Лицо Мередит прямо-таки заледенело.

— У нас с кузеном Галеном духовная близость! Наши души сливаются.

— Вот и я про то же… Он холодный и смертельно нудный. Если ты думаешь, что будешь счастлива замужем за таким человеком, то только обманываешь себя. Потому что, как бы ты ни старалась казаться хладнокровной и невозмутимой, я знаю: в тебе есть и огонь, и страсть. Ведь всегда заметно, как они проскальзывают в твоих глазах, в твоей речи, когда ты ругаешься с Дэниэлом или лечишь больного раба.

— В первом случае — это гнев, во втором — сострадание… Не понимаю, какое отношение они имеют к первобытной похоти, о которой, как мне кажется, ты говоришь.

— Думаешь, твои чувства существуют настолько изолированно, что ты можешь иметь одни и не ощущать другие, можешь испытывать глубочайшую жалость или испепеляющий гнев, пережинать смерть матери — да, Дэниэл рассказывал, как ты плакала в ту ночь, когда она ушла в мир иной…

— Ему не следовало говорить об этом, — перебила ее Мередит, пробормотав эту фразу сквозь плотно сжатые зубы.

Уитни не хотела вспоминать те страшные минуты. Тогда Мередит отвернулась от постели Анны, упала в объятия отчима и беспомощно всхлипывала, цепляясь за Харли, как за соломинку. Это был единственный момент близости с человеком, которого она считала чужим в своем доме, период отчаяния, разрывающего сердце. Ей больше не хотелось испытывать вновь ничего подобного.

— А почему бы Дэниэлу и не поговорить со мной об этом? Потому что ты ведешь себя так, словно переживаешь очередной приступ неприязни к нему? Или из-за того, что сие не вписывается в твое представление о самой себе как о холодной и сдержанной личности? Но ведь ты плакала и испытывала боль, хотя и стараешься отрицать это. Как хочешь, но я не могу поверить в твое счастье с Галеном Уитни, который даже не пытается скрыть свою бесчувственность. Неужели тебе не хочется излить душу мужчине и в ответ ощутить крепкое объятие его рук, не хочется понимать, что он хочет тебя и дрожит от желания, как в лихорадке? Неужели тебе не нравятся сильные красивые мужчины с глазами, которые будто прожигают тебя насквозь? Например, такие, как тот, что Дэниэл привез сегодня домой… Кстати, как его зовут?

— Джереми Девлин?! — Голос Мередит сорвался от изумления, а щеки стали пунцовыми. — Ты шутишь! Он же наемный слуга. Отчим купил его на аукционе три дня тому назад.

— Подобные вещи здесь не имеют никакого значения. Дэниэл приехал в колонию в одной рубашке, а сегодня он стал одним из самых уважаемых и богатых людей Южной Каролины. Если мужчина на кого-то работает, это совершенно не значит, что он глуп или некрасив. Да, твой кузен родовит, но в его жилах течет не кровь, а холодная водица, что абсолютно не добавляет ему привлекательности.

— Послушай, Лидия, я далека от того, чтобы презирать человека за бедность или за попытку изменить судьбу, приехав в колонию, даже если это означает покупку проезда собственным рабством, — надменно заявила Мередит. — Но этот… Он… Ну, в общем, он непорядочный и непочтительный. Он…

Ее надменность внезапно улетучилась, пока она подбирала слова для описания этого мужчины, этого заносчивого типа, который смотрел на нее с нескрываемой неприязнью во время поездки на Купер-ривер.

— Он… красивый? — подсказала Лидия. — Высокий и широкоплечий! Или все дело в том, что сей человек оказался гордецом? Что посматривает на тебя не как слуга, а как настоящий мужчина?

— Не понимаю, о чем ты.

— Возможно. Разумеется, твоему бесчувственному кузену Галену не придет даже в голову так смотреть на женщину, хотя ты бы обескуражила любого другого, менее смелого, чем тот, в саду…

— Лидия, ты сейчас говоришь так, словно тебе самой нравится Девлин. Ты находишь его привлекательным?

— Ну, конечно, так оно и есть. И не произноси при мне слов о том, что ты тоже этого не заметила.

Уитни пожала плечами.

— Он красив, если это интересует тебя.

— А по-моему, именно такое обстоятельство и должно интересовать девушку твоего возраста.