Вершина мира. Книга 1 - [7]

— Живуч ты, однако, — весело и уважительно похвалил его надсмотрщик, — после такой обработки, которую тебе устроили, мало, кто выживает. Я твою одежонку принес, — он кинул на постилку ворох лохмотьев, — на, прикройся.

Раб, с усилием преодолевая слабость, осторожно сел и потянулся к тряпью. Выудив из него то, что когда-то было штанами, натянул на себя. Тело на каждое движение отзывалось болью, но уже не резкой, как в начале, а тупой, ноющей. От слишком резвых движений по спине потекло что-то горячее. Пот или кровь? А какая разница. Очередь дошла до рубахи, жмурясь от соприкосновения ткани со вскрывшимися ранами, он все-таки справился и с этим.

— А мы уж думали — издохнешь, — вещал стоящий рядом, с любопытством наблюдая за процедурой одевания, — ты целую неделю в горячке провалялся, мы с Гердом уж хотели пристрелить, да хозяин не позволил.

— Почему? — прохрипел раб, не узнавая своего голоса.

— Что — почему? — не понял надсмотрщик.

— Почему не пристрелили? — хмуро переспросил раб.

— Да я ж тебе, дурню, объясняю — хозяин не позволил. Ты ему благодарен, должен быть, он же тебе жизнь оставил!

— На что она мне? — горько усмехнулся раб.

— И действительно, — пробормотал надсмотрщик, — такая житуха не зачем. Но, ты сам должен понять, дело-то хозяйское.

Пришел хмурый хозяин, сам осмотрел раба, зло сплюнул и приказал сперва оттащить к лекарю, а после в общий барак, на работы не выпускать, кормить два раза на дню и как можно скорее подготовить к отправке на продажу.

И раба оттащили, идти сам он не мог. В комнате с белыми стенами и круглыми углами было прохладно. Посередине комнаты стоял высокий стол на толстых ножках, поблескивая полированным металлом в нестерпимо ярком свете лампы. Раба заставили снова раздеться и лечь на этот самый стол, запястья и лодыжки прихватили широкими кожаными петлями, надежно привязывая несчастного к столу. Холод стола немедленно пробрался под кожу, замораживая голый живот и грудь, заставляя мужчину мелко дрожать.

— Прекрати трястись! — приказал откуда-то сверху густой бас, раб замер и осторожно повернул голову, кося глаза на говорившего. Человек оказался на удивление небольшого роста, одетый в клетчатую рубашку и штаны, поверх которых был повязан кожаный фартук. — Что вы мне его сюда приперли!?

— Так, хозяин приказал…

— Хозяин приказал, — хмыкнул обладатель баса, — а мыть здесь все после этого отребья хозяин не приказывал? Как я потом, по-вашему, здесь телят буду смотреть!? Или вы хотите, что бы у меня весь молодняк вымер? На этом же заразы больше, чем на моих ботинках! Что стоите, олухи, рот ему заткните, а то орать сейчас начнет!

— Он не начнет, — возразил один из надсмотрщиков.

— А если не начнет орать, то зубы выкрошит к черту, я ж ему всю спину вскрывать собираюсь! Как его потом беззубого продавать? — не дал сбить себя с толку обладатель фартука.

Больно дернули за волосы, приподнимая голову, меж зубов ткнулась какая-то палка, которую закрепили ремнями на затылке раба. Раб устало прикрыл глаза, стараясь дышать как можно глубже. Что будет дальше? Что с ним будут делать? Кисти рук и ступни занемели, палка давила на язык, изо рта струйкой унизительно текла слюна. Ну почему, почему его не пристрелили!? Так было бы хорошо, если бы при… Твою мммать!!!

Струя воды прошлась по телу, сильным напором выбивая грязь и запекшуюся кровь. Звякнули инструменты, спины коснулись чужие сильные пальцы, холодным металлом вскрывая покрытые бурой коркой длинные раны, а потом его затопила лавина. Жаркая, ярко-красная огненная лавина боли, сжигая на своем пути остатки разума, терзая острыми зубами беззащитное тело. Боль не помещалась в измученном сознании, раскаленным потоком выливаясь в окружающий мир через нелепо оскаленный рот. Кажется, он бился, стараясь ускользнуть от боли, кажется, на него орали, тяжелым грузом наваливаясь на руки, наверное, его даже вырвало какой-то мутной жижей. Он перестал быть мыслящим существом, почти человеком, превратившись в скулящий, мокрый от пота и чего-то еще уж вовсе постыдного для взрослого мужчины, трепещущий кусок мяса, истекающий алой кровью.

Вулкан боли еще бушевал, разбрызгивая вокруг горящие сгустки, но раб начал стремительно удаляться от окружающего. А потом пришла темнота. Как всегда неожиданно. Темнота прихлопнула его тяжелой лапой туша вулкан прямо посреди извержения. Напоследок вулкан грохотнул басом мучителя в кожаном фартуке и заткнулся, теряясь в темноте…

Не смотря на то, что я проспала, в зале ожидания я появилась первой. Минуты через три появился Эжен. Я была поражена его видом, дело в том, что обычно он предпочитает джинсы и свитер под горло. Сегодня же он был одет в легкий летний костюм из светлого хлопка, который, между прочим, элегантно смотрелся на его плотной невысокой фигуре. Волосы цвета вызревшего каштана, обычно растрепанные, были уложены в аккуратную прическу.

— Какое животное сдохло в галактике? — проявила я живой интерес, после того как мы поздоровались.

— А я что плохо выгляжу? — насторожился он.

— Да нет, — поспешила успокоить его я, — выглядишь ты как новая банкнота, вот это то и настораживает.