Вершина - [46]

Все, ее больше нет. Нужно побыстрее избавиться от этих денег, а память развеять по ветру, как пепел, чтобы не осталось ничего, кроме какой-нибудь фирменной коробки спичек с названием ночного бара.

Ночной бар… Лет двадцать он туда не заглядывал. Да, наверное, и здоровье легче сохранить, не шатаясь каждый день по злачным местам. Но сегодня это был лучший способ избавиться от денег, если, конечно, не сжигать их в буквальном смысле.

Из платяного шкафа он достал вечерний костюм из дешевой ткани, но великолепного покроя. Никто в мире не догадался бы из какого он материала. В костюме Бенни почувствовал себя моложе. Если человек в семьдесят лет может танцевать джигу, то он выглядит даже юным по сравнению с шестидесятилетним, сидящим в кресле-качалке инвалидом. Бенни понимал, что людей трудно обмануть по поводу своих лет, но он не сомневался, что еще может вписаться в компанию двадцатилетних девчонок.

Довольно правильно насвистывая какую-то мелодию, Бенни оглядывал себя перед зеркалом. О Сюзан он старался не думать. Очень легко стать сентиментальным хлюпиком, когда твои знакомые умирают или отправляются на Возрождение, что, впрочем, одно и то же. За последние двадцать лет никто не стал близким другом Бенни. В этом он отказывал себе и другим. Конечно, можно позволить женщине влюбиться в себя, можно иметь приятельские отношения с мужчиной, но не более. Он пытался не думать сейчас о Сюзан, потому что именно она могла бы стать его другом.

Чтобы набраться сил перед ночным весельем, Бенни загодя подкрепился в ближайшем ресторане. Выбрав немного блюд, он, тем не менее, проделал это с большим вкусом. Из напитков Бенни предпочел “Югославский Рислинг”.

После ужина он направился в “Голубую ночь”. Войдя в бар, он на несколько минут задержался у эстрады. На сцене какой-то фокусник проделывал разные электронные штучки, но не привлекал большого внимания зрителей. Все его волшебные атрибуты контролировались радиосигналами. Когда этому чародею завязывали глаза, он явно пользовался встроенным радаром. Все его дрессированные животные были прекрасно сконструированными роботами. Наверное, кто-то посоветовал ему включить в свое шоу пару девочек для привлечения публики, но их присутствие как-то не вязалось со всем остальным.

В баре сидели две девушки. Фигуру одной из них Бенни не смог разглядеть сквозь свободное розовое- платье. Вторая была сложена прекрасно. Всей своей фигурой она как будто показывала идеал, к которому нужно стремиться.

— Привет, — сказала ему девушка в розовом.

Бенни улыбнулся гораздо шире и искренней именно девушке в розовом, чем той, что была в красном. Это был лучший способ безболезненно показать девушке в розовом, что она его абсолютно не интересует; Девушка философски вздохнула.

— Это — Марита, — кивнув на подружку, сказала она. — Купи мне что-нибудь выпить, и я тут же испарюсь.

Марита не была похожа на проститутку, как, впрочем, и другие наиболее высокооплачиваемые представительницы этой профессии. На ней было красивое платье, и выглядела она довольно интеллигентно. Может, только немного переусердствовала в загаре.

Когда на следующий день он пришел в “Музикосмос”, от денег Сюзан не осталось и следа. Голова побаливала с похмелья и чувствовалось общее недомогание.

Дженингс положил тонкую папку на стол Вейгенда.

— Я протестировал Бенни Райса, как вы и просили. Хотите узнать результаты?

— Ну, если там есть что-нибудь интересное…

— Смотря что подразумевать под интересным!

Дженингс, высокий, неряшливо одетый мужчина всегда выглядел смертельно усталым. Он мало чем интересовался, движения его были медленными, словно он работал на малых оборотах. Если же что-нибудь вдруг привлекало его интерес, он мгновенно преображался: энергия начинала бить из него, как шампанское из бутылки.

Дженингса огорчало безразличное, а иногда и насмешливое отношение коллег к делу, которым он занимался. Половину своей жизни Дженингс потратил на выявление потенциала личности. Если кто-нибудь обладал огромным музыкальным потенциалом (МП), например, в сто восемьдесят пять единиц, это, конечно, еще не означало, что он обязательно станет гениальным композитором, известным исполнителем или выдающимся дирижером. Это просто означало, что МП человека — сто восемьдесят пять единиц. Но при правильном воспитании и образовании, если заниматься музыкой с раннего возраста, можно значительно развить свои данные. Если же таких условий нет, из человека может получиться или хороший водитель автобуса, или просто заурядный служащий.

— Он что, — полный профан в музыке? — спросил Вейгенд.

— Не совсем так. У полного профана МП — семьдесят — восемьдесят единиц, а у Бенни — сорок две единицы. Это означает, что в музыке он просто полный идиот.

Вейгенд вздохнул:

— Спасибо, Дженингс.

— А все-таки, что вы хотели узнать, дав указание на тестирование?

— Сюзан Зонненберг этого хотела. Какая-то женская логика, я думаю.

Выражение усталости и безразличия моментально слетело с лица Дженингса, и он с энтузиазмом заговорил:

— Если этого хотела Сюзан Зонненберг, то я, кажется, подозреваю, что она имела в виду. Возрождение!.. Она чувствовала, что Бенни не такой уж болван, как может показаться на первый взгляд. И вы знаете, она права!