Вершина - [19]

— Ну хорошо, — нарушил я паузу, — ради обещанного рассказа я приму твое вступление за правду. Но мне путешественники во времени представляются совершенно иными. Они должны быть невидимы, иметь специальные средства защиты от контакта с исследуемым обществом, Ну и все в таком роде. Они же могут своим вмешательством случайно изменить свое же собственное прошлое!

— Об этом можешь не беспокоиться, — заверил меня Майкл, — у них есть свой кодекс поведения. Они видимы и легко осязаемы, а попав, к примеру, в наше время, не путаются у всех под ногами и не орут на каждом углу, что они из будущего, а просто ведут себя как все нормальные люди нашего времени и собирают нужную информацию… Ну а, кроме археологических исследований, — продолжил он после небольшой паузы, — какую пользу обществу могут принести путешествия во времени?

— Ну… произведения искусства, — предположил я, полезные ископаемые… Представляешь, если вернуться в век динозавров, то можно добыть всю руду, например еще до появления на Земле человека!

— Подумай лучше, — охладил мой пыл Майкл. — Все виды энергии и металлов они получают, не прибегая к полезным ископаемым. Для их музеев, если, конечно, наше слово “музей” как-то соответствует тому понятию, которое они вкладывают в это слово, достаточно пары критских статуэток, нескольких ваз эпохи правления династии Мингов, карлика времен Третьего Мирового Господства, ну и еще чего-нибудь.

Майкл надолго замолчал, потом напрягся, словно перед броском и вдруг неожиданно спросил:

— Помнишь, как называлась та французская каторга, которую они недавно ликвидировали?

— Остров Дьявола, — не понимая, к чему он клонит, ответил я.

— Точно. А теперь представь, каким страшным наказанием для преступника будет высылка в прошлое!

— Мне, вообще-то, казалось, — осторожно начал я, — что люди будущего должны быть выше такого чувства, как жажда мести, да и преступлений к тому времени быть не должно… Даже сейчас уже человечество приходит к выводу, что жестокими наказаниями преступность не искоренить, — привел я последний аргумент.

— Ты действительно в этом уверен? — тихо спросил он меня. — Разве мы не видим, как параллельно со смягчением наказаний растет преступность? Тебя в свое время удивило, что я спокойно гуляю ночными улицами — настолько в твое сознание въелось чувство опасности. А наказание — это очищение всего организма общества. В будущем, например, считают, что публичное вздергивание преступников на площадях в свое время очень повлияло на снижение уровня преступности и, что самое главное, именно эти публичные казни привели в дальнейшем к расцвету гуманизма в XVIII веке. — При этих словах он саркастически приподнял бровь. — По крайней мере, они так считают. И не имеет значения, правы они или нет. Просто люди будущего очень рационально подходят к исправлению собственных недостатков. Да и не это важно. Тебе сейчас просто нужно понять, что своих преступников они высылают в прошлое.

— Довольно жестоко по отношению к прошлому, — заметил я.

— Не так уж жестоко, если исходить из того, что все, что им суждено было сделать, уже произошло… Черт! Английский язык совершенно не подходит для объяснения таких парадоксов. Ты еще должен понять, что они не распыляются на всяких мелких жуликов. Человек должен действительно совершить какое-то ужасное преступление, чтобы его изгнали в прошлое. А ты же знаешь, что опасность преступления для общества зависит от того времени, в которое оно совершается. Убийство, пиратство, предательство, ересь, распространение наркотиков, рабство, патриотизм… Все это в разные эпохи наказывалось смертной казнью, в некоторые времена к ним было более снисходительное отношение, а кое-когда вообще считалось добродетелью. Вспомни историю!

Я несколько минут наблюдал за ним, думая про себя о том, насколько глубоки морщины, испещрившие его лицо. Наверное, он много пережил в своей жизни, если судить по обильной седине, совсем не соответствующей его возрасту.

— Хорошо, — наконец сказал я. — Согласен. Но, разве человек из будущего, имея в своем багаже такие знания…

— Какие знания? — перебил он меня и со стуком поставил свой стакан на подлокотник кресла. — Подумай! Ты что, знаешь язык вавилонян? Сможешь ли ты определить, какая династия правит в стране? Как долго она продержится? Кто ее сменит? Каким законам ты должен подчиняться и какие обычаи соблюдать?

Можно, наверное, еще как-то помнить, что Вавилон захватят еще какие-нибудь ассирийцы или персы, или вообще черт знает кто, и будет грандиозное опустошение! Но когда? Каким образом это произойдет? Будет ли пограничная стычка незначительным конфликтом, или она приведет к войне не на жизнь, а на смерть? Кто победит в этой войне? Какими будут условия мирного договора?.. Конечно, есть в мире двадцать-тридцать человек, которые могут ответить на эти вопросы, не раскрывая учебника. Но ты же не один из них! Тебе даже учебника такого не дадут, уж будь уверен.

— Как только я мало-мальски выучу язык, — медленно произнес я, — я тут же пойду к ближайшему храму и скажу жрецу, что умею делать… м-м-м… фейерверк!

В смехе Майкла слышалась откровенная издевка: