Версальский утопленник - [53]

Жара стояла удручающая. Раздевшись догола, Николя вытянулся на кровати. Из-за зуда, причиняемого зарубцевавшимися шрамами, он никак не мог заснуть. Перед его внутренним взором чередой проходили события последних дней, однако выводов он сделать не сумел. Потом он долго исследовал закоулки своей памяти, силясь отыскать нечто очень важное, о чем он никак не мог вспомнить. Когда пробило три, усталость наконец взяла свое, и победоносный Морфей заключил его в свои объятия.

Суббота, 8 августа 1778 года.

С раннего утра стояла нестерпимая жара, и Николя, несмотря на уговоры Катрины, окатился холодной водой, накачав ее насосом в большое ведро. Он сразу почувствовал облегчение. Примчавшаяся кухарка принялась промокать его тело губкой, дабы он не стал растираться и не содрал корки с подживающих ран. К счастью, ни один из шрамов не начал кровоточить. Едва он успел позавтракать, как ему сообщили, что его спрашивает какой-то старик. Не говоря ни слова, старик передал ему письмо, запечатанное простой печатью без герба и иных опознавательных знаков: в записке ему назначалось свидание в часовне Валь-де-Грас в десять часов утра. Послание заинтриговало его прежде всего потому, что автор, несмотря на анонимность, явно был уверен, что Николя непременно явится на свидание. В оставшееся время он, сидя на кухне, поболтал с Катриной и Марион, безмерно счастливыми, что у него нашлось для них время. Обе относились к нему по-матерински — возможно, потому, что ни у одной, ни у другой детей не было.

Пуатвен привел ему Резвушку. Вычищенная, накормленная и обласканная старым слугой, кобыла радостно била копытом. Сначала они поедут в аббатство Валь-де-Грас, а потом в Управление полиции, где ему надо рассказать Ленуару о последних событиях и доложить, как продвигается расследование. Путь на улицу Сен-Жак лежал через Сите. Проезжая по мосту Нотр-Дам, он услышал, как кто-то громко позвал его по имени. Обернувшись и узнав Сортирноса с его переносным нужником, он остановился. Приблизившись, осведомитель приветствовал его.

— Послушай, Николя, куда ты так торопишься на этой кляче?

Резвушка забила копытом о землю и недовольно заржала.

— О, она сама тебе ответила, — рассмеялся Николя. — Плутовка очень чувствительна. Но ты как раз вовремя. Ты мне нужен.

— Всегда к твоим услугам, — ответил Сортирнос, стараясь держаться от лошади на расстоянии.

— Знаком ли ты с Филином?

— Ночной человек, что-то вроде всевидящего хромого беса. А то нет!

— Он постоянно меняет место жительства. Постарайся найти его как можно скорее и передай ему, что я буду ждать его сегодня в шесть вечера в известном ему месте. Запомнишь?

— Порядок, голова еще работает. Бегу на охоту и, уверен, быстро отыщу твоего субчика. Тебе не придется долго ждать!

— Не сомневаюсь! — ответил Николя, бросая ему двойной экю, который Сортирнос подхватил на лету.

Толпа пешеходов стала столь плотной, что Николя пришлось ехать шагом, и он смог насладиться зрелищем уличной жизни, кое всегда считал необычайно поучительным. На стенах еще висели обрывки афишек, расклеенных лордом Стормонтом перед его отъездом из Парижа.

ОБРАЩЕНИЕ К НАСЕЛЕНИЮ

Покидая Париж, английский посланник просит всех, кто считает, что он ему задолжал, как можно скорее явиться к нему в особняк, дабы уладить дело; после 20-го числа сего месяца никакие претензии приниматься не будут. Издано в Париже, во вторник, 17 марта 1778 года.

Разрешено к печати и расклеиванию 17 марта 1778 года

Ленуар

Большинство афишек были порваны, а сохранившиеся испещряли грубые ругательства, нацарапанные куском угля. В очередной раз Николя поразился, как много в столице нищих. Провинции выплескивали на грязные парижские улицы все больше и больше людей. Одни едва сводили концы с концами, другие сразу становились на стезю преступлений. Но и городской житель, уделом которого являлся тяжелый физический труд, тот, кому приходилось спускаться в карьеры по добыче камня или, преодолевая головокружение, подниматься на крыши, всего лишь поддерживал сиюминутное существование, не имея возможности обеспечить себе достойную старость. И когда этот парижанин не сможет больше работать, выбор у него будет не велик: паперть или богадельня. Но кто захочет добровольно отправиться в богадельню, где предоставляемая из милосердия кровать в сто раз ужаснее голых досок ложа бедняка? С этими мыслями Николя прибыл в аббатство Валь-де-Грас.

В монастырском дворе стояла карета без гербов, явно принадлежавшая знатной особе. Надвинув шляпу на лицо, на козлах, подобно статуе, застыл кучер. Николя привязал поводья Резвушки к кольцу. На мгновение ему показалось, что таинственное свидание, как уже не раз бывало, таит в себе ловушку. Да и место подходящее.

Он вошел в святилище с залитой солнцем улицы, и глаза его некоторое время привыкал к полумраку. В соборе царила прохлада, и по его испещренному шрамами телу пробежала дрожь. Он подошел к главному алтарю. Мраморная скульптурная группа под балдахином изображала младенца Иисуса, Деву Марию и святого Иосифа. Подняв голову, он залюбовался росписью купола: изображенный на нем небесный свод казался творением не человека, а самого Создателя. У него закружилась голова. Взволнованный, он преклонил колени и принялся шептать заученные в детстве молитвы.