Вернуться в сказку - [57]

Женщина же всё ещё злилась. Это понимали все слуги, которые предпочли спрятаться где-нибудь на кухне или на конюшне — в тех местах, куда герцогиня заходила реже всего. Правда, некоторым лакеям и горничным, которых, всё-таки, заставили нести хозяйке еду и одежду, а также прибраться в верхних комнатах, не повезло. Одной девушке герцогиня даже залепила пощёчину. Не со зла конечно, но залепила больно.

Паре слуг так же, как и управляющему, была обещана порка. Те даже не вспомнили о том, что девяносто восемь процентов обещаний Джулии насчёт их наказаний не исполняется. Впрочем, возможно, это и было преимущество крика этой дамы — никто даже задуматься не смел о том, что то, что она в данный момент сказала, может оказаться просто пустым звуком.

Так что сегодняшний день для всех слуг поместья Траонт выдался не слишком удачным. Даже, скорее, наоборот. Некоторые горничные плакали от обиды, услышав какие-то весьма резкие замечания в свой адрес от ведьмы Джулии, у которой сегодня было просто ужасное настроение…

* * *

Паул ненавидел долго находиться в обществе людей. Тем более, не слишком знакомых. Трое ребятишек, что пошли за ним, были для чернокнижника обузой. Которую он мечтал куда-нибудь сбагрить. Может, отдать их продавцу ингредиентов зелий? Для каких-то препаратов, например, для зелья, останавливающего время, нужно человеческое сердце, для других, вроде зелья, которым можно было убить сразу армию, нужны были человеческий мозг и печёнка. У этих троих, вроде, на первый взгляд, со здоровьем всё в порядке…

Седрик плёлся за ним, стараясь одновременно рассказывать Реми и Кае о скудных достопримечательностях этого маленького городка, что удавалось ему не слишком хорошо. Во всяком случае, сегодня. Возможно, повлияла недавняя травма, нанесённая Альфонсом и некромантом. Возможно, ещё что… Но рассказ его был не слишком увлекательным.

Реми не слишком хорошо себя чувствовала. Она не знала, отчего именно. Но было ощущение, будто что-то откалывается от её души, навсегда уходя в прошлое. Она видела какую-то странную девушку, что была вся в крови и которая напоминала ей сестру. Это девушка в таком виде снилась ей уже три или четыре дня… А предсказательница даже не могла понять, где находится этот человек…

Кая единственная чувствовала себя прекрасно, несмотря даже на то, что всю ночь ей пришлось помогать делить Седрику и Реми самодельную кровать, на которой каждый из них хотел лежать, помогать этим же двоим спасаться от Паула, который вышел из себя, не понимая, какой это дебил может шуметь в тот момент, когда он работает, пытаться убрать всю пещеру, в которой прогремел взрыв, объясняющийся гневом чернокнижника… Она единственная была в прекрасном настроении, могла ни о чём не думать, никому не завидовать, никого сейчас не бояться и не ненавидеть…

— Как же мне хочется кого-нибудь убить… — мечтательно бормотал тёмный волшебник, которому действительно очень хотелось чьей-нибудь смерти.

Седрик недовольно поинтересовался, не хочет ли он убить себя. Юный маг объяснял это тем, что пользы от тёмной магии всё равно ноль, а значит и тёмные маги пользы никакой не приносят. А без пользы не следует и жить… Даже если ты считаешь, что достоин этого.

Чернокнижник зло посмотрел на парня, уже хотел что-нибудь пробормотать, как вдруг резко обернулся и, увидев своего старого знакомого, улыбнулся и, шепнув детям, чтобы не мешались, а лучше куда-нибудь на время отошли, воскликнул:

— О! Эрик! Как же я рад тебя видеть!

Мужчина, который подошёл к некроманту, был бледен и, вероятно, пьян. Он выглядел несколько несчастным. Он протягивал к Паулу руки, пытаясь что-то сказать, но отчего-то молчал.

Руки у него были в крови. Будто он разбил о них что-то стеклянное или хрустальное. На тыльной стороне одной из рук красовался знак, а попросту — татуировка: буква «V».

I. Глава двадцать первая. Совет у короля враждебной страны

Серебряный снег лежит на вершине

Огромной, седой и жестокой горы,

Блестит и сверкает он в золоте солнца,

Но будто он хочет о чём-то сказать…

Блестящее солнце, оно золотое,

Оно неживое, не знает о горе,

Не знает о страхах и боли людской,

Оно светит ярко, но холодом веет,

Когда покрывается снегом земля.

Оно неживое, но всё в позолоте.

Оно хочет света, который даёт.

Но в мире бывает такое явленье:

Закаты империй, закаты всего,

А в них, хоть и жарко, порой бесконечны

Те крови потоки, пролившейся вдруг.

Закаты империй и холод традиций,

Вдруг начал, как лёд на реке, всё трещать.

И треск этот, громкий, никак не заглушит

Тот свет золотой, что всё с неба идёт.

Серебряный снег — его век так недолог,

Коль он на Земле решил выпасть зимой.

Едва ли три месяца и… Снова тает,

Но там, на горе, он так вечен, могуч…

Он там так давно, он король на вершине,

Он правит, не зная о горе людском,

Он так же, как камень, нам кажется вечным,

Конечно, людской-то ведь век очень мал.

А льды Антарктиды не тают столетия,

Хотя, даже не больше не тают те льды….

Они для нас вечны, мы их так боимся,

Что сами их губим порой и всё зря.

Не будет тех льдов — будет наша планета

Под толщей бескрайней, жестокой воды,

Не будет тех льдов и не будет животных,