Вернуться в сказку - [388]

Говорили — сам Йохан был хром. И грудь его была скована страшной болезнью, от которой не лечат даже сейчас, а тогда не лечили и подавно. Говорили — пусть он оставался красив и страшно обаятелен даже в последние свои годы, его чёрные волосы уже тронула седина. А ещё он был измотан. Измотан — вечными погонями, постоянными сражениями и никогда для него не заканчивающимся голодом. Он едва тогда добрался до крепости Нофграннде — рана на его второй ноге загноилась. Как он дошёл? Цепляясь ли за кусты и землю? Падая ли каждые несколько минут? Что с ним было? Говорили — он из крепости его сначала чуть не прогнали, приняв за попрошайку. Он и был почти попрошайкой тогда — просто бард… Без друзей, семьи, цели в жизни… Всё, что у него оставалось — лишь голос да магия. Да и голос был уже посажен. Он был одинок. По-настоящему одинок.

Наверное, ему хотелось просто выть от этого…

Говорили — на пальце у Йохана был тяжёлый перстень с крупным рубином… Танатос обожал алмазы, Хелен и Йохан — рубины, Деифилия и Драхомир носили изумруды… Об остальных Эрна ничего не знала в этом ракурсе. А Елисавет он подарил прекрасный перстенёк — маленький, тонкий, лёгкий — с каким-то неведомым драгоценным камнем, переливающимся всеми цветами радуги. Говорили — его ни на секунду не отпускали мысли, что он хуже её во всём. Говорили — он очень сильно любил её… Возможно, нет, скорее всего — это была лишь очередная красивая легенда, в которой всё было совершенно не так, как на самом деле…

И так — думая только об этих легендах, Эрна пропускает момент, когда в лагерь возвращаются Отакар и Рид. А они и не замечают её. Ругаются только. И Хоу старается не шевелиться, чтобы они случайно не заметили её. Впрочем, наверное, можно было обойтись и без этого. Эти двое не услышали бы её сейчас, даже если бы она взорвала что-нибудь. В стиле Вейча и Монтаганем.

— Ты ничего об этом не знаешь! — кричит Андэль, с негодованием смотря на своего лучшего друга — Рида. Возможно бывшего лучшего друга.

Девушка осторожно выглядывает из-за дерево. Так и есть — эти двое пришли, не принеся практически ничего из того, что должны были принести по распределённым обязанностям. Да… Разговор, очевидно, намечался серьёзным. И Эрна просто обязана была его знать. Хотя бы затем, чтобы, если что, вовремя сказать Райну о проклятье, которым эти двое могут наградить друг друга.

Трефовый валет смотрит как-то потеряно — ему явно было не до наблюдения за тем, как Эрна споткнулась и упала. Он думал о чём-то другом в тот момент. И Хоу даже знает о чём — его младшая сестра умерла от туберкулёза несколько дней назад. Примерно в то же время, что умерла и мама Миры. Эрна даже не представляла, насколько это, должно быть, больно — потерять близкого человека…

Андэль, впрочем, пытался справиться. Эрна прекрасно знала это. Сама же видела, как его ревущего где-то за одним из домов, принадлежавшим командам, утешала княжна Леонризес. Да… Именно она — бесстрастная и гордая княжна Леонризес. Именно она прижимала парня к себе и даже шептала что-то… Сначала, Эрна помнила, Отакар был в шоке. Он ходил, словно ничего не осознавая, а потом в один день, когда Роза, Итан и Мери делали кукол для того, чтобы отнести их в детский приют, находящийся не так уж далеко от Академии, вдруг осёкся, сказав, что он бы хотел взять одну из кукол, чтобы подарить его Жанне, а потом побледнел, зажал рот обеими руками и убежал. А потом рыдал, прижимаясь к Леонризес и что-то говоря ей.

— Чёрная магия, как минимум, противозаконна! — шипит на него Толмей.

Это подло, — думается Хоу. Подло говорить это человеку, который является, пожалуй, одним из самых преданных людей в Академии. Подло бить по самому больному. Но Рид, разумеется, даже не задумывается над этим. Он — идиот. Куда уж ему думать? И тем более — куда уж ему думать о людях, точки зрения которых хоть немного не совпадают с его собственными идеалами. Андэль совершенно точно знает о запрещённости чёрной магии. Уж получше Толмея. Ведь именно Андэль как-то предостерегал от этой же самой чёрной магии Константина Райна. Разве он мог не знать о том, что этот вид волшебства является противозаконным? Он сам это когда-то не уставал повторять…

Разве можно было отвечать так резко? Разве можно было настолько не заботиться о чувствах другого человека? У каждого человека есть свои причины на совершение того или иного поступка. И уж Андэль Отакар уж точно не был исключением из этого правила. Уж точно не он…

— А как максимум — неприятна лично тебе! — огрызается в ответ Отакар. — Конечно — куда уж благороднейшему Толмею Риду дружить с простыми смертными вроде меня?!

Пожалуй, Эрне его жаль… Она заставляла себя, с самого детства учила себя — никогда и никого не осуждать. Но Толмей сейчас её жутко раздражает. Конечно, с одной стороны, его вполне можно понять — волшебникам с самого детства вбивали ненависть к чёрной магии. Но разве это был повод для того, чтобы оскорблять друга? Эрна никогда не считала это достаточным поводом… Достаточно ведь и того, что ты дружишь с человеком, чтобы простить ему всё на свете — разве не так? И всё, что он сделал кажется настолько мелким и неважным, что просто забываешь об этом…