Вернуться в сказку - [340]

Он смеялся над ними тогда…

Леонард — этот мальчишка-герцог — смотрел на него с неподдельными интересом и восхищением. В его мире всё было по-другому, и ему так хотелось понять, что есть там — на Земле. Он восхищался Алом, когда тот начал говорить с Теодором Траонтом об обязательности, как минимум, начального образования для большей части населения Орандора, он восхищался им, когда король решил распустить совет министров — из которых все были знатные лорды, не особенно понимавшие проблемы королевства и занимавшие своё место только потому, что оно досталось им по наследству — и сформировать Сенат и парламент, он восхищался тем, как просто Альфонс мог общаться с Алесией, со слугами и со служанками. За всё то время, которое они здесь пробыли, Ал ко всем относился по-доброму. Даже с той предательницей Каей — он просто выслал её из дворца, хотя, Лео был в этом уверен, даже добрый король Генрих приказал бы казнить эту девчонку немедленно. Альфонс Браун, по мнению Леонарда Кошендблата, был тем символом идеального короля. Он был для Леонарда королём Артуром из Орандора. Справедливым и добрым деятельным человеком, ценящим в людях не только богатство и родословную, но и личностные качества. И Алу совсем не хотелось признаваться, что он совсем не такой… Что он — вовсе не легендарный король Артур Пендрагон из Камелота, что он — самый обычный человек со своими слабостями, недостатками и пороками. Пожалуй, в этом его понимала только Мария. У неё самой недостатков и пороков было предостаточно. Быть может, именно поэтому она всё понимала? Потому что сама могла совершить такое… «Полумальчишка-полуволчонок» — кажется, так писалось в одной из книжек Марии про одну девочку? Книгу он, правда, не читал, но видел выписанные Марией в тетрадь цитаты. Что же… Альфонсу всегда думалось, что та девочка из неизвестной ему книжки была очень даже похожа на его подругу.

После того приступа, Альфонс почти ни разу не разговаривал с Леонардом. Нет, он, конечно же, приходил к нему, когда тот был без сознания, пару раз — после того, как Лео очнулся, но… Все считали, что у Кошендблата переутомление, что ему не стоит слишком долго разговаривать с кем-либо… Все считали, что Леонарду нужно просто отдохнуть, побыть в одиночестве, но Алу думалось, что это не так, что его другу, напротив, ни на минуту не стоит оставаться в одиночестве.

Вероятно, отец Лео считал точно так же. Он хоть и не поверил в то, что с его сыном произошло что-то серьёзное, написал королю, что считает необходимым как можно скорее отправить своего ребёнка в Академию, где с лекарями дело обстоит чуть лучше, чем в Орандоре. Ал очень сильно надеется на это. По правде говоря, парень не думал, что всё будет именно так. Он постоянно замечает, что в последнее время стал другим… Молодому королю казалось, что с его души срывают всё ненужное, отдирают ненужные качества, цели, желания вместе с мясом и кровью, оставляя лишь скелет — то, каким он является на самом деле. И это было почти физически больно. Он постоянно видел лица в зеркале… Своё — изуродованное неведанной болезнью. Марии — зло усмехающееся, с глазами, зрачки которых были алыми. Розы — обожжённое, с чёрными провалами вместо глаз. Того человека, кажется, графа Хоффмана — исковерканное болью и отчаянием. Алесии — с глубокими порезами на щеках и вырезанными глазами. Леонарда — бледное, мёртвенно-бледное. Каи — смотрящей на него с укором. Они все укоряли его. Ему было почти физически больно смотреть на них… Он совершенно не понимал, что ему стоит делать. Королями готовятся становиться с рождения. А Альфонс никогда не думал даже о руководящей должности. Он оказался в совершенно чужом ему мире. Без единой подсказки. Один. Совсем один. Ничего не понимающий. Брошенный. Совершенно не соображающий. А ждали от него слишком многого…

В который раз ему думалось, что будь на его месте кто-то другой, он обязательно справился бы лучше. Обязательно бы понял, что делать, как действовать… Тот же Леонард — он всё понимал, он справился бы со всем этим, если бы оказался на месте Ала. Но королём стал Альфонс Браун — простой мальчишка с Земли, который даже фэнтези литературой, да и вообще, этим жанром никогда не увлекался. Он никогда не думал, что быть королём — так трудно… Труднее, чем быть кем-то другим.

Но нужно было справляться. Нужно было пересилить себя.

Не было больше рядом Марии, готовой придумать всё, что угодно. Будь рядом она, он бы не чувствовал себя так… Нет… Он отчего-то до безумия не хотел, чтобы Фаррел сейчас оказалась рядом… Пришлось бы делиться, — шептал ему внутренний голос постоянно, — если бы рядом была Мария, обязательно пришлось бы делиться с ней этими властью, богатством… Делиться не хотелось совершенно…

Альфонс никогда не считал себя жадным — отец всегда собственным примером показывал, что нужно уметь уступать, дарить, отдавать, жертвовать. Но сейчас словно воспитание сползало с него, как и все те личностные качества, которые он приобрёл, общаясь с Марией, следя за Розой, пытаясь сладить с Бесси, как и то, что он получил в тех драках, в которых участвовал, в разговорах с учителями, взрослыми — со всеми, кто его всегда окружал на Земле.