Вернуться в сказку - [140]

* * *

Алесия улыбалась очередной шутке. Алесия смеялась, смотря на то, как очередная девчонка впервые выходит в свет. Алесия веселилась, зная, что конкуренток у неё нет. И вряд ли появятся. Мисс Хайнтс жила на полную катушку и могла не беспокоиться о завтрашнем дне. Нужно сказать, это была весьма привлекательная роль — роль прожигательницы жизни. Можно было делать всё. Любые капризы прощались. Мужчины снисходительно улыбались, слушая очередное желание королевской племянницы, но выполняли его. Услуга за услугу.

Говорить можно было тоже с кем угодно. Алесия чувствовала себя свободной. Только теперь. Рядом с Горацием, Демолишем и Георгом. Она чувствовала себя своей. И это давало какую-то уверенность, вообще.

Шумные компании, весёлые вечера, вино, танцы, очередные безделушки… Всё это прочно засело в жизни Алесии. Менять что-то не хотелось. Ведь для того, чтобы достичь этого беспечного состояния, уже пришлось много чего поменять. И девушка просто боялась, что она вдруг придёт к тому, откуда и приходила.

Сегодня рядом была и Анна. В ярком зелёном платье. Анна вела себя так, будто была по меньшей мере королевой. А Хоффман лишь улыбался этому, но не говорил ничего. Ему нравилось, как ведёт себя Анна, понимала Алесия. Он не слепой. Он всё прекрасно видит. И ему нравится то, как она себя ведёт. Потому что рядом с ней он может чувствовать себя чуть ли не королём. Анна всем улыбалась, правда, в адрес всех звучали и её колкие шуточки, но Алесии подумалось, что сейчас не следует что-то говорить Георгу об её поведении. Через месяц они и его самого начнут бесить, вот тогда можно будет и напомнить. А сейчас… А сейчас лучше было не лезть.

Моника постоянно морщилась, шептала что-то про то, что эта девчонка ведёт себя слишком дерзко, слишком вызывающе… Алесия уже и не знала, чем могла не угодить эта девочка Монике. Хотя… Георг обращал на ту гораздо больше внимания. Но это, пожалуй, можно было считать только плюсом.

— Нечего расстраиваться! — говорила Алесия Монике, которая уже почти перестала воспринимать её враждебно. — Даже если он на ней женится, а он вряд ли женится, она останется только его пассией. Месяц, три, полгода… С кем он встречался дольше? А мы — друзья. Мы надолго остаёмся.

Но Моника либо вздыхала, либо уже почти ревела. Она чувствовала, что всей душой начинает ненавидеть Анну, эту девочку, которая сегодня пользовалась особым вниманием Хоффмана. Особым… Он сидел рядом с ней, он общался в основном с ней, ухаживал за ней… Монику невероятно злило это. А Алесия старалась быть объективной.

Анна сейчас имела большее влияние на Хоффмана, нежели кто-то из присутствующих. Даже Горацию было не сравниться с ней. Но Алесия Хайнтс была уверена: это только сейчас. В конце концов, Георгу нравилось ухаживать за девушками, показывать себя благородным рыцарем. Он не был рыцарем, Алесия прекрасно знала это, и он не был особенно благородным. Но этого тоже лучше было не говорить.

— Перестань, Моника! — бормотала девушка, отпивая ещё вина из своего бокала. — Сколько его самая крутая пассия продержалась? Полгода. Я не верю, что Анна будет сильнее и умнее Аманды.

Моника снова вздыхала и продолжала сверлить Анну ненавидящим взглядом. Та видела это, но старалась не показывать вида. Хоффман вообще непонимающе смотрел на подругу. Из-за чего было всё это? Моника не могла понять сама себя. Что происходило с ней? А Алесия улыбалась и весело говорила какой-то очередной тост. И Моника была бы готова разрыдаться у той на плече, но здесь этого делать не слишком хотелось. Не при этой противной Анне. Не при ней.

— Я попрошу вас извинить нас! — воскликнула вдруг Алесия, понимая, что ситуация полностью выходит из-под контроля. — Мы с Моникой на минуту выйдем. Надеюсь, вы не слишком на нас рассердитесь?

Как и всегда, ответа племянница короля не дожидалась. Она просто взяла Монику за руку и вывела из гостиной своего поместья, где они сейчас находились. Та, как только дверь захлопнулась, жалобно посмотрела на подругу и начала что-то сбивчиво говорить.

— Подожди. Мы сейчас пойдём в какую-нибудь комнату и там поговорим, — сказала Алесия, думая о том, как следует успокаивать Монику.

Мисс Эливейт была слишком эмоциональна. То, что она чувствовала к Хоффману, нельзя было назвать любовью. Впрочем, пожалуй, даже сама Моника ещё не разобралась, что именно она чувствовала к графу. Она уважала его за многие поступки. В частности за то, что он усыновил ту девочку. Она презирала его за обилие женщин, постоянно вертевшихся возле него. Она ненавидела его за тщеславие и гордыню. И она любила его за постоянное внимание. Моника сама не знала, что именно говорило в ней в большей степени.

Отойти девушки от дверей гостиной так и не смогли: из-за дверей раздавались какие-то звуки, похожие на пение. Пел Гораций. Когда девушки вошли обратно, Алесия успела заметить, что Гораций пел по тому листочку, который Хоффман весь вечер держал в руке. Анна слушала и изредка поглядывала на Георга, восхищённо улыбаясь. Само пение было похоже на какую-то старинную балладу.

— Ну и что мы тут поём? — усмехаясь, спросила Алесия, уже подсознательно чувствуя, что ничем хорошим это не кончится.