Вернуться на базу - [3]

Бесшумно раздвигая ветви, он выполз к самой опушке. В деревне было по-прежнему тихо, никаких признаков жизни. Очень хотелось пойти поискать чего-нибудь съестного, но он заставил себя лежать и наблюдать.

Вскоре в крайней избе распахнулась дверь, и на пороге появился человек.

«Фриц! Вот тебе на!» — чуть не вскрикнул штурман.

Немец сонно потянулся, что-то крикнул в проем двери. Оттуда выскочил другой с ведром и побежал к колодцу. Следя за ним глазами, штурман — разглядел за углом сарая тупую морду бронетранспортера. Выругал себя за невнимательность: мог бы и раньше увидеть машину.

Из-за сарая вышел еще один немец с автоматом на шее, как видно, часовой. Потом повылезли на утреннее солнышко еще трое. А жители деревни так и не появились.

«Надо уходить, — подумал штурман. Он уже напрягся, чтобы отползти назад, в чащу леса, и замер от неожиданной мысли: — А вдруг это патруль, один из тех, что, несомненно, высланы на поиски членов экипажа сбитого бомбардировщика?! Вдруг они кого-то нашли и теперь везут?!»

Неожиданно послышались выстрелы. От сарая к лесу, махая крыльями, мчалась курица. Немец стрелял короткими очередями из автомата и все не мог попасть. Курица бежала в сторону спрятавшегося штурмана, и он забеспокоился, как бы немец не попал в него.

Курица упала, уже вбежав в кустарник на опушке леса. Немец спокойно пошел к ней, забросив автомат за спину. Подойдя к курице, немец, расставив ноги, долго рассматривал ее. Потом медленно нагнулся.

Разогнуться не успел. Не сумевший сдержать себя штурман всадил ему нож в спину.

Он оттащил немца в густой ельник, сорвал автомат, новенький, вороненый «шмайссер». Расстегнул пояс и снял подсумок с двумя рожками.

«Теперь попробуйте взять!» — радостно билась мысль, когда он мчался по лесу. Пробежав с километр, услышал позади стрельбу и едва различимые крики. В нем все ликовало: убил немца, добыл автомат, ушел от погони! И вдруг как холодной водой обдало: а если у них собаки?! Остановился, прислушался: лая собак не было слышно. Вскоре он вышел на малоезженую дорогу и увидел на ней след гусениц. Долго раздумывал: тог же это бронетранспортер или другой?.. Как видно, партизан поблизости и в самом Деле нет, раз немцы разъезжают, не боятся.

Далекий гул мотора прервал его размышления. Звук нарастал, и уже слышался характерный лязг гусениц транспортера. Первым желанием было броситься в густоту леса. Но тут же он и выругал себя: «Бегаешь зайцем! На своей-то земле!.. Разъездились тут, не боятся! Ну так надо заставить их бояться леса…» Сначала он хотел залезть на дерево, густое, ветвистое, стоявшее возле дороги. Верх бронетранспортера открыт, гранату в кузов и автоматом… Подпрыгнул, схватился за сук и упал от резкой боли в боку. Так и лежал за узловатым корневищем, слушая приближающийся шум транспортера.

Потом он увидел его. Место тут было заболоченное, и транспортер сбавил ход. Водитель привстал, рассматривая дорогу. Это был тщедушный солдат с маленькой головой. Он был без каски. Из-под спутанных волос торчали смешно оттопыренные уши. Рядом унтер, за ним в кузове еще два солдата. Когда до транспортера осталось не больше двадцати метров, штурман приподнялся и бросил гранату, стараясь попасть прямо в кузов. Но боль в боку, пронзившая его в момент броска, помешала: граната ударилась о борт, отскочила и взорвалась в воздухе.

Треск автоматов был долгим, непрерывным. Немцы стреляли наугад, с деревьев сыпались листья и целые ветки, от корневищ летели щепки. Потом стрельба утихла, но никто из транспортера не выходил. И штурман не шевелился, ждал, когда они вылезут, чтобы в упор срезать их из автомата. Лежать было невмоготу, острый корень врезался в бок, но он терпел.

Штурман уже жалел, что не пропустил транспортер. Его задача — не ввязываться в бой, а поскорее вернуться на базу, чтобы снова летать, громить врага с воздуха. А теперь что? Теперь дело безнадежное, и остается только подороже продать свою жизнь.

Внезапный взрыв оглушил. Казалось, взорвалось что-то внутри, в бронетранспортере. Раздались крики, длинные суматошные автоматные очереди. А потом прогремело еще несколько взрывов и все стихло. И штурман вдруг увидел выходящего из-за бронетранспортера человека в телогрейке, без шапки, с немецким «шмайссером» в левой руке.

— Эй?! Ты живой? — тихо позвал человек.

Штурман молчал.

— Живой, спрашиваю?

Он поднялся, укрываясь за толстым стволом сосны, не выпуская из руки гранаты.

— Живой! — обрадованно крикнул человек кому-то и пошел к сосне. — Ты это, гранату-то спрячь. Да чеку вставь на место, небось выдернул?

Он вплотную подошел к штурману. Небольшого роста, поджарый, с чисто выбритым лицом, деловито спросил:

— Чека-то уцелела? Давай вставлю. Хорошая граната, наша, советская, — проговорил он, любуясь «лимонкой». — Давненько мы таких не видали. Фрицевскими пользуемся. Ну, давай знакомиться. Командир разведки партизанского отряда «Смерть фашистским оккупантам».

— Советский летчик, майор Афанасьев, — ответил штурман, оглядывая подходивших партизан.

— Знаем. Точнее, догадываемся. Три дня бегаем за тобой. Почему уходил от нас? — неожиданно спросил он.