Вернуться домой - [31]
Начал рассказывать настоятель. Поднял руку к своему головному убору, похлопывая по нему, тужился вспомнить: «Как они называются-то?» Дьячок опередил меня. «Кепи бланш» — иностранный легион». «Точно, они самые! Правда, и гражданские были, очень солидного вида, очень!» — добавил он.
— Торжественно хоронили, военный караул и все прочее, что полагается. Правда, речей всяких там не было, все коротко и торжественно. Я потом подошел к старшему из военных, попытался узнать хоть что-то. Солидный такой офицер, седой, усищи белые, планки орденские, а вот в званиях я не разбираюсь. Он ответил мне очень просто: «Он до конца выполнил свой воинский долг». И все на этом. Потом подозвал к нам нотариуса и в его присутствии вручил мне бархатную коробку с орденами Николая. Там и советские есть, две звезды и медаль «За отвагу».
— Это наверняка за Афган! — вставил я.
— Тебе видней, милок. Похоже, ты о нем знаешь более нашего. Там и четыре французских лежат. Я в них плохо разбираюсь, что за ордена, за что их дают, но, видно, заслужил, если наградили и в последний путь так торжественно провожали.
Стоявший рядом дьячок тихо напомнил:
— Батюшка, ты-то про письмо не забудь!
Настоятель тихо охнул, почти по плечо засунул руку в карман рясы. Достал желтый конверт, скрепленный с обратной стороны печатью. Начал уже протягивать его мне и отдернул руку:
— Ты уж извини, мил человек. Это письмо в первую очередь адресовано вроде бы тебе, но хотелось бы убедиться точно, тебе ли? Письмо-то от покойного ныне, а мы как душеприказчики его выступаем.
Я все понял, достал из внутреннего кармана паспорт, протянул. Пока они внимательно, не спеша изучали его, вспоминал, как мог Николай узнать мою фамилию.
Когда мы с ним встретились, общались, выпивали, звали друг друга только по имени. А я даже не был уверен, что он назвал мне свое настоящее имя. Ломать голову не пришлось долго. Познакомились мы с ним на ярмарке, а там на мне всегда была пришпилена моя заламинированная визитка. Вот и вся разгадка.
— Вот и хорошо, все правильно.
Настоятель вернул мне паспорт. Протянул конверт, слегка придержав его в своей руке.
— Письмо было адресовано не только тебе, но и нам, так что ты уж нас извини.
— Да ну, что вы! Какие уж тут секреты, человека-то уже нет.
На верхней части конверта стояла моя фамилия, имя. Ниже, по центру конверта, жирная черта. Под чертой стояло: «Настоятелю русского храма в Сен-Женевьев-де-Буа, Париж, Франция, вскрыть через три года после моей смерти».
Конверт казался почти пустым, только в углу прощупывался плоский твердый предмет. Концом металлической расчески осторожно вскрыл бумагу с торца. Мои спутники стояли рядом, внимательно наблюдая за моими действиями. Встряхнул конверт над ладонью. Небольшая овальная серебряная с эмалью нательная ладанка выпорхнула из заточения мне на ладонь. Мгновенно вспомнил и понял все. Ах, Николай, Николай, что же ты со мной делаешь?!
— Батюшки, что это? — прошептал дьячок.
Каким-то не своим, осипшим враз голосом ответил ему:
— Это грех его, отец!
В конверте еще было два листочка бумаги: один обычного тетрадного формата, согнутый пополам, и другой — совсем маленький, с детскую ладошку. Маленький листок оказался обрывком полевой карты. Карта была затертой, замусоленной. Но названия нескольких населенных пунктов можно было еще разобрать. А четкий чернильный крестик, помечавший что-то, сразу бросался в глаза. Я понимал, что он обозначает. Большой лист был разделен, как и конверт, жирной чертой. Почерк был «летящим» неаккуратным — видно, Николай писал в дикой спешке. Верхняя половина письма предназначалась мне.
«Прости меня, но я так и не успел отправить это им по адресу».
Эта фраза была решительно зачеркнута, и рядом крупными буквами:
«Вру, не смог! Не смог, прости меня. Заклинаю, сделай это за меня!»
Росчерк подписи и дата.
В нижней части письма Николай обращался к настоятелю. Просил отправить ладанку по адресу, указанному на обратной стороне фотографии, находившейся внутри. Дальше писал: «Они все поймут! Молиться за меня не надо, сам за все буду держать ответ». Подпись, дата.
Прочитав все, протянул содержимое конверта священникам. Опять страшно захотелось курить. Дьячок понял мое состояние, указал рукой:
— Вон там лавочка.
Первую сигарету выкурил в несколько затяжек так, чтобы достало аж до кишок, автоматически прикурил другую. Что же это такое? Испугался Николай, смалодушничал? Нет, на него это не похоже! Человек прошел через такой ад, явно искал смерти и все-таки боялся отправить это страшное письмо? Интуиция, спасавшая его от смерти не раз, в этом случае, видно, ему подсказала, что из этой командировки он не вернется. Времени уже не было, и он поступил так, как поступил. Я пытался его оправдать, несмотря на то что он переложил теперь на меня эту страшную обязанность. Нуждался ли он в этом оправдании? Не зря он написал: «За все буду держать ответ сам».
Вернулся к своим спутникам.
— Ты видел, что там? — спросил меня настоятель, протягивая мне ладанку.
— Не видел, но знаю, что там.
Взял в руку вещицу, щелкнул замочком. На дне ладанки — овальная фотография, вырезанная, скорее всего, детской рукой из обычной, прямоугольной. Женщина лет сорока с небольшим. Симпатичная. Короткая стрижка, светлые, слегка вьющиеся волосы. Глаза весело смотрят в объектив, она улыбается. К ее плечу жмется девочка лет двенадцати, мамина копия, светлые волосы собраны в косу, перекинуты через плечо на грудь. Лучистые со смешинкой глаза. Ей очень хочется выглядеть по-взрослому серьезной, но ничего не получается. На обратной стороне фотографии мелким каллиграфическим почерком выведены все адресные данные. Щелкаю замком и возвращаю ладанку настоятелю. Я увидел то, что и ожидал увидеть.
Сборник миниатюр «Некто Лукас» («Un tal Lucas») первым изданием вышел в Мадриде в 1979 году. Книга «Некто Лукас» является своеобразным продолжением «Историй хронопов и фамов», появившихся на свет в 1962 году. Ироничность, смеховая стихия, наивно-детский взгляд на мир, игра словами и ситуациями, краткость изложения, притчевая структура — характерные приметы обоих сборников. Как и в «Историях...», в этой книге — обилие кортасаровских неологизмов. В испаноязычных странах Лукас — фамилия самая обычная, «рядовая» (нечто вроде нашего: «Иванов, Петров, Сидоров»); кроме того — это испанская форма имени «Лука» (несомненно, напоминание о евангелисте Луке). По кортасаровской классификации, Лукас, безусловно, — самый что ни на есть настоящий хроноп.
Многие думают, что загадки великого Леонардо разгаданы, шедевры найдены, шифры взломаны… Отнюдь! Через четыре с лишним столетия после смерти великого художника, музыканта, писателя, изобретателя… в замке, где гений провел последние годы, живет мальчик Артур. Спит в кровати, на которой умер его кумир. Слышит его голос… Становится участником таинственных, пугающих, будоражащих ум, холодящих кровь событий, каждое из которых, так или иначе, оказывается еще одной тайной да Винчи. Гонзаг Сен-Бри, французский журналист, историк и романист, автор более 30 книг: романов, эссе, биографий.
В книгу «Из глубин памяти» вошли литературные портреты, воспоминания, наброски. Автор пишет о выступлениях В. И. Ленина, А. В. Луначарского, А. М. Горького, которые ему довелось слышать. Он рассказывает о Н. Асееве, Э. Багрицком, И. Бабеле и многих других советских писателях, с которыми ему пришлось близко соприкасаться. Значительная часть книги посвящена воспоминаниям о комсомольской юности автора.
Автор, сам много лет прослуживший в пограничных войсках, пишет о своих друзьях — пограничниках и таможенниках, бдительно несущих нелегкую службу на рубежах нашей Родины. Среди героев очерков немало жителей пограничных селений, всегда готовых помочь защитникам границ в разгадывании хитроумных уловок нарушителей, в их обнаружении и задержании. Для массового читателя.
«Цукерман освобожденный» — вторая часть знаменитой трилогии Филипа Рота о писателе Натане Цукермане, альтер эго самого Рота. Здесь Цукерману уже за тридцать, он — автор нашумевшего бестселлера, который вскружил голову публике конца 1960-х и сделал Цукермана литературной «звездой». На улицах Манхэттена поклонники не только досаждают ему непрошеными советами и доморощенной критикой, но и донимают угрозами. Это пугает, особенно после недавних убийств Кеннеди и Мартина Лютера Кинга. Слава разрушает жизнь знаменитости.
Когда Манфред Лундберг вошел в аудиторию, ему оставалось жить не более двадцати минут. А много ли успеешь сделать, если всего двадцать минут отделяют тебя от вечности? Впрочем, это зависит от целого ряда обстоятельств. Немалую роль здесь могут сыграть темперамент и целеустремленность. Но самое главное — это знать, что тебя ожидает. Манфред Лундберг ничего не знал о том, что его ожидает. Мы тоже не знали. Поэтому эти последние двадцать минут жизни Манфреда Лундберга оказались весьма обычными и, я бы даже сказал, заурядными.
У российского шоу-бизнеса акульи челюсти и хватка бультерьера. Когда внезапно умирает знаменитый московский продюсер, на его талантливого подопечного накидывается алчная свора в эгоистичном стремлении отхватить себе кусок пожирнее. Никого не волнуют чувства, живой человек становится безымянным объектом права. Если он посмеет взбунтоваться, его просто уничтожат, да и наличие у объекта беременной невесты — такая мелочь, которая не заслуживает внимания…
Рэю Логану было двенадцать лет, когда в очередной раз сбежав из детского приюта, он спас малышку Мэрион, дочь сенатора Рамсфорда. В благодарность за это сенатор взял его к себе в дом, вырастил, дал образование.Шли годы. Рэй и Мэрион повзрослели, и судьба надолго разлучила их. Но едва узнав, что его названной сестре грозит опасность, Рэй снова не задумываясь бросился на помощь…* * *Романы Мери Каммингс сегодня издаются и пользуются успехом Во всем мире. В чем секрет ее популярности?Истории — веселые и не очень, но обязательно со счастливым концом — говорят о том, что у каждого есть надежда.Герои ее книг — неунывающие и находящие в себе решимость бороться за свое счастье — полюбились читателям.А вот что говорит об этом сама писательница:«Я пишу такие книги, которые мне самой нравится писать.И я знаю: какие бы трудности не встречались на пути моих героев, все кончится хорошо!»Рэю Логану было двенадцать лет, когда в очередной раз сбежав из детского приюта, он спас малышку Мэрион, дочь сенатора Рамсфорда.
Что может произойти на круизном лайнере? Казалось бы, туристы — иностранцы, круиз — по Сибири… Но вся работа официантки Натальи летит кувырком. Появление старого знакомого Димы Захарова не предвещает ничего хорошего, если учесть, что он — капитан милиции. А тут еще череда непонятных событий: кража, исчезновение напарницы, несчастные случаи. Остается только гадать, чем закончится путешествие…
Жанлюка Ди Росси в ярости — красавица Катерина сбежала, подарив ему всего одну ночь любви. Но однажды она появляется у него на пороге, и выясняется, что она вот-вот подарит ему еще и ребенка...