Вернуться бы в Камелот - [7]

Ты следуешь мимо пустых деревень,

Холодных и диких скал,

И прямо спросишь, войдя под тень,

О том, чего здесь искал,

И в белый твой щит барабанит дождь,

Ему не укрыть тебя, брат,

И только когда ты отсюда уйдешь,

Я буду спокоен и рад.

Разбойничий город, а ты в него

Пришел в нехороший час.

Здесь слишком пусто на мостовой,

И странно смотрят на нас,

И пьяная стража хитро вослед

Глядит от запертых врат —

Когда ты отсюда уйдешь, поэт,

Я буду, конечно, рад.

Тебе не место рядом с тюрьмой,

Ты думаешь, это сад.

Когда тебя позовут домой,

Я буду рад, Галахад,

И я наконец усну спокойно,

И первую ночь — без снов,

Без этих дальних, тревожных, стройных,

Трепещущих голосов.

Святым идиотам неведом страх,

И здесь не любят таких.

Ведь я родился в этих местах,

Мне все известно о них,

А ты — проездом, так проезжай,

Не медли ни дня, Галахад…

Когда ты покинешь этот край,

Наверно, я буду рад.

Ты был в церквах и видел во сне

Розарий из роз огня.

Но из убитых в этой войне

Не все воскреснут в три дня,

Не каждая виселица — крест,

Не все проснутся к утру…

Когда ты уедешь из этих мест,

Наверное, я умру.

А если ты открытой спиной

Получишь свою стрелу,

И бледный волхв, не встречен тобой,

Прождав, вернется во мглу,

Наверное, взгляд безмятежный твой

Станет взглядом моим,

Но ты — живой, ты еще живой,

Прошу, останься живым.

Не дай мне Бог взять твой белый щит,

Не будучи тобой —

Но каждая птица домой летит

Дорогой самой прямой,

Лицо твое худо, и бледное пламя

Вокруг, молодой изгой…

«Позвольте, сир, мне поехать с вами,

Я буду верным слугой».

«Вовек не верь…»

(Райнэ посвящается)

Вовек не верь, что все пути ведут назад,

Я видел сам и путь слепил мои глаза.

Когда Кретьен, что из Труа, входил в тот сад,

Во сне смеялся я, и за окном гроза

Смывала ночь,

Хлеща дождем,

Слагая гимны…

Он видел розу, как огонь, и нес ее

У сердца или в нем самом, огнем палим,

И сам горел, чтоб розой стать, найдя свое,

И Монсальват уже виднелся перед ним —

— Путь может быть

Прямым, как нить

Струны, я знаю —

Поверь мне, друг, твоя любовь, твоя печаль

Сгорит в огне, чтоб стать одной из этих роз.

И замирал средь залы юный Персеваль,

Когда я звал, крича ему: «Задай вопрос!»

Идя вперед,

Кто не умрет —

Дойдет до цели…

Они смеялись, восходя на ту ладью,

И с ними третий был, с лицом как ясный свет,

А кто доплыл и что ждало их в том краю —

Я не скажу, и сам бы рад узнать ответ —

Но каждый путь

Быть может прям,

Чего же боле…

05. 08.00

Баллада о принце Эдвине

(Алейн Гринстоун)

«Мы будем биться отважно,

Пока не падем — все.

Эта война безнадежна,

Но правда всегда одна» —

Так юный король сказал нам,

И в светлой его красе

Уже проступала смерть,

Что лучшим из чистых дана.

Нам было больно увидеть —

Отрядам в рассветной мгле —

Но мы стояли и ждали,

Когда он отдаст приказ.

Ты говоришь, ты отдал бы

За победу все на земле —

Но такой цены не имеет

Жизнь никого из нас.

Лети, золотой орел,

В небо твоя дорога,

Кто в свете и славе шел —

Тому ли молить о жизни.

Три раны в его груди,

И их открыв перед Богом,

Он больше ни скажет Ему

Ни слова — и будет признан.

Уже никакая смерть

Нам не была страшна,

Кроме одной из всех,

Кроме лица под тенью.

Нам дали причастие, и

Облатка была красна,

Когда я вкусил ее

Пред битвой и пораженьем.

…Похож на свое надгробье.

Его окружили цветами.

Скажи, что не ведал зла,

Солги во спасенье — вновь…

Лети, золотой орел,

Туда, где тебя не достанет

Уже никакая стрела,

Уже никакая любовь…

Себя ударяли в грудь,

Говорили — «Моя вина».

Молитва перед концом

Не вставала выше земли,

Куда опускалась она

Тяжелым серым свинцом,

И король нам отдал приказ,

И мы в атаку пошли.

О, золотой орел…

Драться, пока есть силы…

Ради этой любви,

Что ты сделаешь ради нее?

Пройдешь ли и через луг

Битвы, неся до могилы

Мертвое тело его,

Мертвое сердце свое?

Мне было смешно о ней говорить,

О победе — в ранах твоих.

Я слышал на мессе так много слов,

Но забыл значение их.

Мы стояли в кругу, хороня не тебя,

А голос и быстрый взгляд,

Без которого нам никогда, никогда

В рай не вернуться назад.

Мне было больно смотреть на тебя,

Но я не мог не смотреть.

Набрать в себя перед самым концом

И дать тебе умереть,

Наполнить светлой твоей красотой

Чашу скорби земной,

А дальше что? Я не знаю, что,

Пока ты хоть как-то со мной.

…Но рыцарь с лицом прекрасным и юным

Войдет в эту залу в наш день конца,

Когда мы встанем, склонив колени,

И ни одному не поднять лица.

Он руку поднимет, явив свою нам

Тень радужных крыльев там, за спиной,

Знамением слов озаряя стены

Дома под тенью, вестью благой.

Лицо его — ветер и звездная сталь,

В руках его — факел, а может — Грааль,

И мертвый король, что белее лилий,

Услышит весть его, пламя лет:

«Вы славно бились и долго молились,

Так радуйтесь, сэры — пришел рассвет.

Нет поражений и нет побед,

Есть только Господь наш и ваши души.

Возрадуйтесь все, кто умеет слушать,

О добрые сэры, пришел рассвет».

20.09.00

«Что за день сегодня — прозрачный…»

(Алейн Гринстоун)

Что за день сегодня — прозрачный,

в серой дымке Господних слез,

С туманного неба льется

льдисто-ветреное тепло.

Серый конь тяжелою рысью

отобьет опущенный мост,

— Еще долго дни будут длинными,

еще долго будет светло.

И дорога течет от юга,

как серая нить клубка,

Режут дымку острые крылья

непонятных птиц с вышины…

А у рыцаря Сен-Клермонда