Верность океану - [29]

Ему всегда было чуждо какое-либо соглашательство, стремление угодить начальству. Он считал это самым тяжким для военного человека пороком. «Бывает, - говорил Владимирский, - подчиненные настолько «чутко» прислушиваются к мнению начальника, что когда спрашивают их мнение, то высказывают не свое суждение, а то, что желает слышать начальник. Последствия тут могут быть самые печальные…»

Лев Анатольевич всегда был самокритичен. Но высокие требования предъявлял и к другим - и к подчиненным и к начальникам. И в прошлом его привлекали деятели, вопреки всему отстаивающие истину, рыцари духа - личности. В дневнике его есть, например, строки восхищения адмиралом Н. С. Мордвиновым, нашедшим в себе гражданское мужество проголосовать против казни декабристов. Как вывод: [86] «Проявить мужество гражданское потруднее, пожалуй, чем проявить храбрость в бою».

В литературных произведениях - читал адмирал всегда много - ему всегда импонировали образы мужественных и непреклонных людей. Это во многом определяло круг чтения. В послевоенных дневниках Льва Анатольевича выписки из Плутарха и Светония, А. Герцена и П. Кропоткина, Е. Тарле и А. Манфреда. На одной из страниц читаем: «Никто не имеет права жить только для себя». Это из книги Ж. Амаду о Престесе.

Десант в Крым

К общему решению по замыслу десантной операции в Крым фронт и флот пришли не сразу. И. Е. Петров предлагал бросок через Керченский пролив сопроводить крупным десантом в Феодосию. Тут поспорили - Владимирский доказывал, что нельзя повторяться, немцы помнят декабрь сорок первого. У Феодосии сейчас несколько батарей береговой обороны с радиолокаторами. Крупных кораблей у флота меньше и почти нет транспортов. В конце концов командующие согласились на одновременной высадке десантов двух армий: 56-й - на Еникальский полуостров (северо-восточная оконечность Керченского полуострова) и 18-й - в район поселка Эльтиген, в южной части пролива. 318-й дивизии 18-й армии и приданным ей двум батальонам морской пехоты после высадки надлежало ударить вдоль побережья на север и выбить противника из Камыш-Буруна. Затем туда будет доставлена еще одна дивизия этой армии - 117-я гвардейская. И части 18-й и 56-й армий, соединяясь западнее Керчи, освобождали Керченский полуостров до Владиславовки…

Разрабатывая замысел десантной операции в Крым, Владимирский и его штаб исходили из того, что на неожиданность рассчитывать нельзя: враг ждал удара через пролив. [87] Предстояло преодолеть мощную противодесантную оборону на берегу, а до этого обеспечить переход десантных отрядов.

И все- таки успех мог быть достигнут. Владимирский полагал, что одновременная высадка в южной и северной части пролива заставит немцев рассредоточить свои силы, а быстрое наращивание численности наших войск на крымском берегу и продвижение на запад, в сторону Симферополя, поставит всю группировку противника на Керченском полуострове под угрозу окружения. Лишившись баз в проливе, гитлеровские флотилии катеров и десантных кораблей будут вынуждены уйти из Керчи и Камыш-Буруна, а к входу в пролив в дальнейшем их не допустят авиация флота, корабли эскадры и торпедные катера. Захват Камыш-Буруна Владимирский считал важнейшим делом. Он даже предлагал высадку десанта провести прямо в район его порта, чтобы вытеснить флотилии БДБ из пролива на начальном этапе операции. Штаб фронта, однако, настоял на Эльтигенском плацдарме: армейцев привлекало, что фланги его прикрыты озерами.

План фронтовой операции по освобождению Керченского полуострова генерал-полковник И. Е. Петров представил в Генштаб 13 октября 1943 года. А в двадцатых числах того же месяца Верховный приказал Н Г. Кузнецову вылететь на Черноморский флот для проверки подготовки морской части операции. Еще раньше Ставка направила на Таманский полуостров маршала С. К. Тимошенко, поручив ему координацию действий Северо-Кавказского фронта и Черноморского флота.

Н. Г. Кузнецов вспоминал, что при встрече с И. Е. Петровым услышал от него жалобы на моряков: «Черноморский флот не может добиться полного господства в Керченском проливе и… средств высадки недостаточно, и к тому же они по своим размерам сильно зависят от погоды». В сказанном командующим фронтом все было верно. Докладывая наркому ВМФ о подготовке к высадке в Крым и вероятном [88] противодействии военно-морских сил гитлеровцев, Владимирский только повторил то, что не раз говорил И. Е. Петрову: в Керченском проливе у противника превосходство сил. Впрочем, нарком помнил, что еще в дни освобождения Тамани командующий флотом просил помочь боевыми катерами и малыми десантными средствами. Сейчас Владимирский повторил просьбу вновь и перечислил состав сил гитлеровского флота: около семидесяти боевых катеров, входящих во флотилии торпедных катеров, катерных тральщиков и охотников за подводными лодками и главное - четыре десантных флотилии, около девяноста артиллерийских десантных барж типа «Ф», так называемых БДБ. Они и представляли основную опасность для наших катеров. БДБ имели водоизмещение около 500 тонн, два 88-мм орудия, зенитные автоматы и легкое бронирование рубок и бортов. Небольшая осадка позволяла им действовать на малых глубинах. Даже бронекатерам с орудиями в двух танковых башнях, только что пополнившим Азовскую флотилию, было трудно вести с ними бой. В Камыш-Буруне, по данным разведки флота, базировались около тридцати БДБ, в Ялте и Севастополе - около шестидесяти. С их помощью адмирал Кизерицки мог напасть на наши десантные отряды, когда они будут пересекать Керченский пролив, мог и попытаться блокировать с моря захваченные на крымской земле плацдармы. В то же время наши корабли с сильной артиллерией - эсминцы, сторожевики - не могли войти в Керченский пролив из-за малых глубин и минной опасности.