Верность любви - [38]

— Как ваш сын воспринял такое решение?

— Как он может воспринимать приказы компании? Поедет и все.

— Они, наши дети, вернутся?!

— Разумеется, я не Господь Бог, но почему нет? Два-три года… за это время можно накопить значительную сумму, особенно если не быть слишком честным.

— Два-три года! — прошептала пораженная Луиза.

Отправить Урсулу на чужбину, а самой остаться в одиночестве, да еще с кучей финансовых проблем! Женщина могла обратиться за помощью к родственникам по своей линии, но ей мешала гордость. На протяжении многих лет она держалась с ними высокомерно и холодно, всячески подчеркивая, что не хочет иметь ничего общего с «вульгарными торгашами».

Она вошла в комнату дочери с тяжелым сердцем. Урсула была дома — после похорон отца она решила пожить с матерью. Луиза подозревала, что в их отношениях с Франсуа не все гладко. Молодого человека можно было понять. Он считал, что богат, и думал, что женился не только на красивой, но и обеспеченной девушке. Теперь его положение пошатнулось, к тому же выяснилось, что у жены нет ни гроша.

Урсула стояла возле окна, тоненькая и хрупкая в своем траурном платье; когда она повернулась, Луиза увидела ее глаза — широко раскрытые, затуманенные, отчужденные. В них были глубокая растерянность, беспомощность и страх. Совсем недавно она представляла собой прекрасное, воздушное, лишенное проблем существо, созданное для того, чтобы пленять, развлекаться, любить.

Внезапно прежний мир рухнул и его место занял новый: чужой и страшный, полный неразрешимых проблем. Отец добровольно ушел из жизни, мать выглядела отчаявшейся и постаревшей, утратившей самоуверенность и лоск. Франсуа больше не расточал пылких комплиментов и признаний в любви, он стал раздражительным, временами даже грубым. Никто не улыбался, все нервно сжимали руки, ходили из угла в угол, кто-то злобно отвечал сквозь зубы, а кто-то беспомощно рыдал.

Урсула сделалась молчаливой, жила как в тумане и покорно ждала, когда закончится этот страшный сон. Ее хрупкая натура не успела приспособиться к новому образу жизни, а разум был не в состоянии охватить случившееся.

Луиза все понимала. Как ни странно, больше всего она боялась, что однажды дочь спросит: «Почему вы отняли у меня Анри?» Правда, пока Урсула молчала, но гроза могла разразиться в любой момент. Луиза помнила, какие глаза были у дочери, когда она вернулась со свидания с Анри. «Мама, ты не поверишь, он выглядел как настоящий преступник. У него был такой взгляд!» — повторяла она.

Через месяц после того, как несчастный сын Шарля де Лаваля был отправлен на каторгу, Матильда де Лаваль умерла в лечебнице, а еще через два Урсула вышла замуж за Франсуа Друо. Казалось, девушка хотела поскорее забыть бывшего жениха, вычеркнуть его из жизни. Она проявила такую настойчивость, что даже Леопольд, который не доверял Гастону Друо, был вынужден согласиться. Под давлением жены он добился назначения Гастона своим заместителем и принял на службу в компанию его сына.

Теперь Луиза, случалось, задавала себе вопрос: да, она уничтожила семью Шарля, но что это дало? Старший де Лаваль не женился на ней, однако его сын искренне любил ее дочь. Луиза вспомнила, как впервые увидела Анри: сдержанная обходительность, холодноватая учтивость. Его выдавали чистые и нежные глаза, в которых таились взволнованное ожидание и робкая надежда. Он выглядел моложе своих лет, совсем еще мальчик, но теперь Луиза была уверена в том, что именно Анри по-настоящему ценил бы и берег ее дочь.

— Урсула, — с тяжелым вздохом начала она, — твой муж получил новое назначение: его отправляют в Индию. Тебе придется поехать с ним.

Похожее на фарфоровую маску лицо Урсулы ожило, она с ужасом произнесла:

— В Индию? Что мне там делать, мама? Это же дикая страна! Где мы будем жить — в какой-нибудь хижине?!

— Гастон Друо говорит, что тамошние чиновники понастроили дворцов и живут подобно восточным вельможам.

— Гастон Друо там не был! Неужели он не может сделать так, чтобы Франсуа остался в Париже?

— Похоже, он этого не хочет.

Луиза села на диван и протянула дочери руку. Та нехотя опустилась рядом. Женщина не знала, с чего начать. Ее дочь еще не попадала в ситуации, когда любые чувства отступают перед безжалостным расчетом разума и безвыходностью положения.

— Пойми, Урсула, мы разорены и нам не приходится выбирать. В конце концов, Франсуа твой муж, и твой долг — быть рядом с ним.

— А если я не хочу? Пусть он едет один, я стану писать ему письма, а он будет присылать нам деньги.

— А если не будет? А вдруг он задержится там надолго и… заведет новую семью или вступит с кем-то в связь? Ты не знаешь мужчин! С глаз долой — из сердца вон. Вот как они рассуждают!

— Как ты думаешь, мама, Анри де Лаваль еще жив? — неожиданно спросила Урсула.

Луиза почувствовала, как к сердцу подкрадывается невыносимая боль, и ей показалось, что почти зажившая рана начала медленно вскрываться.

Помедлив, она решила сказать правду.

— Кто знает! Условия жизни на галерах ужасны.

— Да еще среди воров и убийц! Знаешь, я часто вспоминаю Анри, не того, которого я видела в тюрьме последний раз, а прежнего. Он был такой мечтательный и скромный!