Верность - [32]

Федор рассчитывал пробыть у секретаря парткома недолго, но тот и не думал отпускать его. Скрывая нетерпение, Федор размышлял о том, что все, о чем говорил Ванин, хорошо и правильно, но главное ли это? Старые беспокойные мысли пришли к Федору. И Ванин с его добрым, мягким характером, и медлительность будней, и неожиданные трудности первых шагов в науке, и эта работа комсомольской организации «на ощупь», — частности играют самодовлеющую роль! — все это мешалось в один клубок, порождало тревогу. Надо было делать что-то большое, значительное, чтобы чувствовать, как копится сила, и тогда (Федор это знал!) все, что окружало его и наполняло тревогой, станет на свое место.

Ванин говорил о предстоящей научно-теоретической конференции (слушали доклад Недосекина о новых явлениях в строении атома); секретарь парткома желал, чтобы и сам Купреев и все комсомольцы пришли на конференцию хорошо подготовленными. Он назвал литературу, которую следовало прочесть. Федор записал ее, однако сам себе не мог сказать твердо, сумеет ли хорошо подготовиться к конференции. Так много было работы…

И потом, он не совсем был уверен, что подобная конференция обязательно нужна студентам-пищевикам. Не надо забывать, что у них очень мало времени. Для конференции можно было бы подобрать более доступную тему. Внимание, которое уделял секретарь парткома сугубо профессиональному вопросу — новым атомным явлениям, — казалось неоправданным. Неожиданно Ванин сказал:

— Что-то у вас рассеянный вид. Вы с интересом ждете эту конференцию?

Он точно угадал мысли Федора. Тот смутился.

— Я не знаю, Александр Яковлевич… Тема интересная, но так ли она нужна нам сейчас? Ведь каждый час рассчитан… Может быть, другую, более необходимую тему подобрать?

— А вот любопытно, — Ванин сделал вид, что ответ Федора его не огорчил. — Как у вас распределяется рабочий день?

Федор рассказал. Ванин качнул головой.

— Густо. Прямо-таки… как говорится… дыхнуть некогда, да? — Он с улыбкой глядел на Федора. Тот, чувствуя досаду, хмурился. Ванин внезапно посерьезнел, сел против Федора, дотронулся пальцами до его руки. — Послушайте… Я уважаю ваше время, но мне кажется, не все вы продумали. Трунов мне говорил, что вы беретесь за разработку научных тем, которые пока вам не под силу.. Правда это?

— Было такое…

— Вот видите — было. Хорошо, что вы сами осознали это. Ведь, наверное, уходила бездна времени? Конечно! А сейчас? Вполне ли вы уверены, что очень хорошо продумали свой рабочий день? Я вот сужу по себе. Одно время никак не мог заняться иностранным языком. Казалось, ну, действительно дыхнуть некогда. Однако решил: осилю! А стоило решить — и время нашлось. Нам всегда надо думать над своим рабочим днем. И тогда времени хватит на все. А иначе как же мы будем выполнять ленинское указание — вот это?

Он кивнул на стену, там висел плакат:

«Коммунистом стать можно лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество».

— Надо всегда помнить эти ленинские слова. А вы, видимо, не подумали о них, если говорите, что атомные открытия не нужны вам…

— Я не сказал «не нужны»…

— Ну, не совсем нужны. А это все равно.

Ванин начал говорить о значении теоретической конференции. Федор внимательно слушал.

«Черт побери! — думал он. — Оказывается, это не только интересно, но и очень важно сейчас: идеологическая борьба в науке!»

Ванин продолжал диктовать список литературы.

— Записывайте дальше. Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм». Книга эта была у вас в программе прошлого года. Но вы должны читать Ленина постоянно. Я не ошибусь, если скажу, что ленинскую работу вы помните лишь в общих чертах.

Федор мучительно покраснел.

— Да, Александр Яковлевич, — глухо сказал он, — помню только в общих чертах.

— Вот это плохо. Ленин должен быть спутником всей вашей жизни, а книги его — вашими настольными книгами.

Помолчал, неодобрительно сказал:

— Я надеюсь все-таки, что вы подумаете над нашей сегодняшней беседой. И к конференции подготовитесь и отлично проведете всю работу, связанную с ней.

Федор задумался, посмотрел на книгу, лежавшую перед секретарем партийной организации.

Ванин, пожилой человек, читает Ленина постоянно, а он, мальчишка, забыл даже то, что обязан знать по очень сжатой институтской программе. И еще берется критиковать секретаря парткома!

— Я обязательно проведу эту работу, Александр Яковлевич, — сказал Федор решительно, — и сам подготовлюсь! Конференция, по-моему, будет очень полезной.

— Да, я думаю. Значит, договорились?

— Да, да.

— Хорошо.

Сказав, что консультироваться можно будет у него, Ванина, и у профессора Ильинского, Александр Яковлевич неожиданно спросил:

— А скажите, я вас часто вижу с Ремизовым. Вы с ним что, дружите?

— Да. Я с ним живу в одной комнате.

— Вы живете с ним?! — обрадованно воскликнул Ванин. — Очень хорошо!

Федор не задумался сразу, почему Ванин так доволен его дружбой с Аркадием. Если мы любим товарища, то, естественно, признаем, что и другие должны его любить. Только после Федор вернулся к своим размышлениям о том, почему Ремизов во всем поддерживает Ванина и чем объяснить их взаимное теплое отношение друг к другу, хотя они вовсе не были товарищами. Объяснить их отношения симпатией схожих по характеру людей он не мог. Тут было что-то другое. Что именно? Федор не знал, а спросить у Ванина стеснялся.