Верноподданный - [29]

И он тоже сначала онемел.

— Во фраке? По какому случаю? — сказал он наконец и прибавил с запинкой: — Вы не от нас ли?

— Нет, — ответил Дидерих и вновь испугался. — Я только что сдал экзамен и получил докторский диплом.

— Вот как! Поздравляю, — сказал Геппель.

Дидерих с трудом выговорил:

— Как вы узнали мой новый адрес?

Геппель ответил:

— Вашей прежней хозяйке вы его, конечно, не оставили. Но существуют и другие способы.

Они посмотрели друг на друга. Геппель говорил спокойно, но Дидериху чудились в его голосе угрожающие нотки. Он все время гнал от себя мысль о катастрофе, и вот она разразилась. Он вынужден был сесть.

— Видите ли, Агнес плохо себя чувствует, вот я и пришел, — начал Геппель.

— О! — воскликнул Дидерих с поддельным ужасом. — Что с ней?

Геппель горестно покачал головой.

— С сердцем неладно; но все это, конечно, чисто нервное… Да, конечно, — повторил он, так и не дождавшись, чтобы Дидерих поддакнул ему. — Она скучает, даже в меланхолию впала, и мне хотелось бы поднять ее настроение. Выходить ей нельзя. Но, может быть, вы к нам пожалуете, завтра как раз воскресенье.

«Спасен, — подумал Дидерих. — Он ничего не знает». От радости он стал дипломатом; он почесал в затылке:

— Я и сам уже к вам собирался. Но заболел наш управляющий фабрикой, и меня срочно вызывают домой. Я даже профессорам своим не могу нанести прощальных визитов, завтра же утром выезжаю.

Геппель положил ему руку на колено.

— Вам следовало бы еще подумать на этот счет. Долг дружбы иной раз тоже кой к чему обязывает.

Он говорил медленно и так пристально смотрел на Дидериха, что тот не выдержал и отвернулся.

— Если бы я мог, — пробормотал Дидерих.

— Вы можете. Вообще в вашей власти сделать все, что делают в таких случаях.

— Каким образом? — Дидерих весь похолодел.

— Вы сами это прекрасно знаете, — сказал отец и, отодвинувшись вместе со стулом, продолжал: — Надеюсь, вы не подумали, что меня послала сюда Агнес? Наоборот, она взяла с меня слово, что я ничего не предприму и оставлю вас в покое. Но, поразмыслив, я решил, что было бы глупо не поговорить с вами напрямик, мы ведь добрые знакомые, и я знал вашего покойного отца, и в деловом отношении мы с вами связаны, и так далее.

Дидерих подумал: «Наши деловые связи приказали долго жить, драгоценнейший!» Он приготовился к защите.

— Я вовсе не уклоняюсь от прямого разговора, господин Геппель.

— Ну и прекрасно. Значит, все в порядке. Я, конечно, понимаю: ни один молодой человек, особенно в наше время, не решается на брак без колебаний и опасений. Но если все так ясно, как у нас с вами? Наши предприятия дополняют одно другое, и если вы захотите расширить свою фабрику, приданое Агнес будет вам большой подмогой. — И, не переводя дыхания, глядя в сторону: — В настоящее время, правда, я мог бы обратить в наличный капитал только двенадцать тысяч марок, но целлюлозы вы могли бы получить сколько хотите.

«Вот видишь? — подумал Дидерих. — И эти двенадцать тысяч тебе еще придется занять… если тебе дадут…»

— Вы меня не поняли, господин Геппель, — пояснил он. — Я и не помышляю о женитьбе. Для этого нужны большие деньги.

Со страхом в глазах, но засмеявшись, Геппель сказал:

— Я мог бы еще кое-что натянуть…

— Ну, что вы, что вы!.. — великодушно отмахнулся Дидерих.

Геппель все более терялся.

— Чего же вы хотите?

— Я? Ничего не хочу. Я полагал, что вы чего-то хотите, ведь вы пожаловали ко мне.

Геппель встряхнулся.

— Так нельзя, дорогой Геслинг. После всего, что случилось… И особенно потому, что это так давно уже тянется.

Дидерих смерил старика взглядом и презрительно скривил губы.

— Стало быть, вы знали?

— Уверенности у меня не было, — пробормотал Геппель.

А Дидерих свысока:

— Было бы странно, если была бы.

— Я доверял своей дочери.

— Вот как можно ошибаться, — сказал Дидерих, готовый ухватиться за любое средство защиты.

Лоб Геппеля начал краснеть.

— К вам я тоже питал доверие.

— Это значит, что вы считали меня дурачком. — Дидерих сунул руки в карманы и откинулся на спинку стула.

— Нет! — Геппель вскочил. — Но я не считал вас проходимцем, каким вы оказались.

Дидерих встал, соблюдая подобающее в таких случаях спокойствие.

— Надеюсь, вы не откажетесь от сатисфакции? — сказал он.

Геппель закричал:

— Да, это было бы вам кстати! Соблазнить дочь и застрелить отца. Вполне достойный вас подвиг чести.

— Что вы понимаете в вопросах чести! — Дидерих тоже начал горячиться. — Я вашу дочь не соблазнял. Она сама этого хотела, а потом я уж не мог с ней развязаться. Эта черта у нее от вас. — И распалясь. — Где доказательство, что вы не были с ней в сговоре? Это западня!

Глядя на Геппеля, можно было подумать, что он сейчас раскричится громче прежнего. Но он вдруг испугался и сказал обычным голосом, только немного задрожавшим:

— Не будем горячиться в таком серьезном деле. Я обещал Агнес не терять спокойствия.

Дидерих ехидно захохотал:

— Видите? Все это сплошная ложь. Только что вы говорили: Агнес, мол, не знает, что вы здесь.

Отец виновато улыбнулся.

— Немного дружелюбия. Вы согласны, дорогой Геслинг?

Но Дидерих решил, что переходить на дружеский тон опасно.

— Для вас я не Геслинг! — крикнул он. — Для вас я господин доктор!