Верное слово - [12]

Обычно удостоверение это («…присвоено воинское звание маг-старший лейтенант…») действовало на чинуш и постовых не хуже книжечки министерства госбезопасности. Младшему сержанту полагалось немедля встать по стойке «смирно» и отдать честь, однако тот лишь взглянул в документ совиным взглядом, сел, обмакнул перо и принялся медленно, неторопливо вписывать Машкины данные в здоровенную «Книгу посещений».

Пока вписывал, аж чуть высунув язык от усердия, Игорь невольно огляделся – вдруг ожила старая фронтовая привычка: «оказавшись в помещении, прежде всего головой крути, осмотри каждый угол, чтобы в спину внезапно не ударили».

Так и есть, вдруг подумалось. Невысокая дверь справа от парадной лестницы, приоткрыта – а там двое милиционеров, да не просто так, а с автоматами. И слева от той же лестницы, где бюро пропусков, – тоже двое постовых. Двое, к которым вышел третий, молодой и поджарый, с лейтенантскими погонами и явно не милицейской выправкой. Смотрят холодно, с невесть откуда взявшейся подозрительностью, словно это не горисполком маленького Карманова, даже не райцентра, а, самое меньшее, проходная сверхсекретного номерного института.

Игорь взглянул на подругу. Странное дело, считай – небывалое. Откуда – и для чего? – тут этакая охрана?

– Вижу, маги к вам сюда зачастили, – небрежно проговорил Игорь, опираясь о барьерчик и форсисто держа собственное удостоверение между указательным и средним пальцами. – Столько, что аж в книгу записывать приходится?

Сержантик не удостоил столичного гостя ни ответом, ни даже взглядом. Скрипел себе пером.

– Так мы пройдём? – Маша дождалась, пока Игорь раздражённо спрятал корочки в нагрудный карман.

– Пройдёте, пройдёте… в бюро пропусков вы пройдёте, – зло пробурчал милиционер, с ненавистью глядя на свежие строчки в своём гроссбухе, словно не в силах ждать, когда же наконец чернила высохнут окончательно и он сможет перевернуть страницу.

– Никаких пропусков раньше не надо было, – ворчал Игорь, пока они, наконец разобравшись с «ордерами на выдачу» и «литерами на проход», поднимались по широкой белой лестнице. Управа в Карманове построена была на совесть.

– Автоматчиков тут даже в войну не бывало, – вполголоса подхватила Маша.

– А и точно, слушай! – кивнул Игорь. – Стоял один дядя Петя, Пётр Иванович, так он ветеран ещё империалистической…

– С берданкой…

– Если не с фузеей из краеведческого музея!

Невольно вновь вспомнился Игорю цепкий нехороший взгляд Верховенского. Может, и правда творится что-то дурное в Карманове – и дурное это связано с магией и секретно. Официально магов сюда направить было нельзя, вот и «распределили» лучшую выпускницу Марию Угарову в родной Карманов, а с ней, за компанию, Игоря Матюшина, который в бою не раз доказал, что не растеряется, случись что. Может, не зря тот разговор про подвиг был в кабинете у Потёмкина – намекал на что-то декан…

Игорь одёрнул себя, мысленно отчитал за разыгравшуюся фантазию. «Это же Карманов, – напомнил он себе, – здесь пьяный механизатор выпьет и в чужой палисад въедет – уже событие. Какие здесь могут быть магические проблемы? Разве что нечисть древнюю кто-то ненароком разбудил. Нечего гадать – председатель всё растолкует. Стыдно же будет тебе, товарищ Матюшин, за эти магошпионские бредни».

Предгорисполкома Ивана Степановича Скворцова знали в Карманове все, от мала до велика. Был он свой, городской, отсюда ушёл воевать в Гражданскую, обратно вернулся молодым красным командиром: на плечах кожанка, на боку маузер именной, да только пришёл без правой ноги, отнятой по самое колено. Так и остался, вот уже тридцать лет тому; слыл человеком честным и простым, без пресловутого «комчванства». К Иван Степанычу шли всегда – за ордером на дрова, за доппитанием, чтобы позволили сделать пристройку… Лихо было долго. А потом, после тридцать пятого, как отменили «лишенчество», перестали жать «единоличников» с «некооперированными кустарями», стало легче. Ушли в прошлое «провизионки», прибавляли продуктов по карточкам, всё больше можно было купить просто на рынке, и Иван Степанович занимался теперь куда более интересными делами – жильё построить, дороги поправить, старый запущенный парк привести в порядок, маленький городской музей расширить…

Скворцов был невысок, кряжист, голову брил по моде еще двадцатых годов. В горкоме народ менялся едва ли не ежегодно, а председатель каждое утро, неизменно к восьми часам, летом и зимой, в жару и стужу, шагал на работу. Машиной он не пользовался, мол, «буржуйские это штучки». Разве только для официальности – если встретить с поезда какого важного гостя, или по срочному вызову. Да и «идти-то всего ничего». «Я с половиной Карманова здороваюсь, когда утром иду, а со второй – когда вечером возвращаюсь» – эти слова Ивана Степановича знали все в городе.

Маги поднялись по вытертым деревянным ступеням. За дверью, обитой видавшим виды дерматином, в приёмной толпились посетители. За последние годы ничего не переменилось, разве что бальзамины на подоконниках разрослись пышными кустами, заполнив зеленью оконные проёмы. Пожилая секретарша Валентина Ильинична улыбнулась, кивнула дружески.