Верните себе здравомыслие: Применение нестандартного подхода общей семантики - [44]

Шрифт
Интервал

Нам стоит понимать эти именования как абстракции высокого порядка, чтобы избегать их и говорить об определённых подробностях в определённой ситуации. Нам стоит спрашивать, что мы ‘имеем в виду’ под различными именованиями. Вопросы о ‘значении’ ведут нас к вопросам о само-рефлексивности. Мы продолжим обсуждение структуры языка в следующей главе.

Применения

1. Выберите десять – двенадцать разных ‘объектов’ в вашем доме, на работе, во дворе, и т. д. Определите категорию – например, ‘зелёные’ вещи – и разделите объекты на две группы, ‘зелёные’ и ‘не зелёные’. Напишите список объектов, которые вы поместили в каждую группу. Затем выберите другую категорию и разделите объекты снова, и напишите новый список. Вы можете делать это любое количество раз на протяжении некоторого времени. Обратите внимание на то, сложнее или проще отнести некоторые объекты в определённую категорию. Все согласны с распределением? Обратите внимание на то, как с каждой последующей категорией разные объекты могут быть отнесены к одной или противоположным группам.

2. Рассмотрите следующее утверждение антрополога Грегори Бэйтсона. Как вы можете связать его с обсуждением элементализма/не-элементализма и организма-как-целого-в-средах? (См. ссылку, чтобы ознакомиться с нашими взглядами.)

…Единица выживания – это организм плюс среда. Мы узнаём на горьком опыте о том, что организм, который уничтожает свою среду, уничтожает себя.>92

3. Напишите, и затем прочтите описание на одну страницу того, как вы используете «есть» тождественности и утверждения. Теперь перефразируйте описание так, чтобы избавиться от «есть» тождественности и утверждения, а затем прочтите обновлённое описание. Какие отличия вы нашли? Как вы реагируете на каждое из описаний? Как эти отличия могли бы вас изменить?

4. За счёт каких факторов вы сейчас читаете эту книгу? Каких ещё? И т. д.

5. Как эти эксперименты и вопросы помогают вам работать над вашими личными проблемами?

Глава 11

Само-рефлексивное картирование

Мы люди, рождаемся (и можем дальше развить) со способностью, которой обладает мало других созданий: способностью мыслить о нашём мышлении. Мы – не просто естественные философы; мы можем философствовать о нашей философии, раздумывать над нашими раздумьями… Мы можем, хотя и не обязаны, исследовать и судить о наших целях, желаниях и предназначениях. Мы можем рассматривать, пересматривать и менять их. Мы также можем размышлять о наших изменённых идеях, эмоциях и поступках. И мы можем менять их тоже. И менять их снова и снова!

Альберт Эллис>93

Если мы подумаем над нашими языками, мы обнаружим, что в лучшем случае их стоит рассматривать только как карты. Слово – это не объект, который оно представляет; и языки также проявляют эту специфическую само-рефлексивность в том, что мы можем анализировать языки языковыми средствами. Эта само-рефлексивность языков представляет серьёзные структурные сложности, которые можно решить лишь теорией многопорядковости… Пренебрежение этими сложностями – трагически катастрофично в повседневной жизни и науке.

Альфред Коржибски>94

Третье не-аристотелево положение утверждает, что карты рассматриваются как само-рефлексивные. Это отражает идею о том, что мы можем создавать карты наших карт; мы можем говорить о том, что мы говорим, ‘думать’ о том, что мы ‘думаем’, реагировать на наши реакции. Оно также отражает идею о том, что наши карты служат картинами наших нервных систем в той же мере, в которой они служат картинами того, что мы картируем. Другими словами, мы картируем наши нервные системы вместе с чем-либо ещё, и то, что мы говорим, говорит что-то о нас самих в той же мере, что и о теме, на которую мы говорим.

Поэтому мы подвергаем сомнению вопрос здравого смысла: «Что ‘значит’ это слово?» В нестандартном подходе общей семантики мы задаём более уместный вопрос: «Что вы имеете ввиду, когда используете это слово?».[21] Так как слово ‘значить’ может подразумевать, что ‘значение’ существует отдельно от того, кто обозначает (использует знак, представляющий предмет), мы обособляем его кавычками.

Эти аспекты само-рефлексивности создают многообразие в нашем абстрагировании и оценивании. Слова включают множество ‘значений’, и ‘значения’ меняются в зависимости от контекста, по-разному для каждого из нас. Мы можем называть слова ‘бессмысленными’ до тех пор, пока мы не узнаем, в каком контексте они используются; поэтому вопрос «Что вы имеете ввиду?» – важен.

Много-‘значность’

В английском языке 500 самых употребимых слов имеют около 14 000 словарных определений. Мы называем это МНОГО-‘ЗНАЧНОСТЬ’ ТЕРМИНОВ. Как нам определить, что имеется ввиду, когда используется то или иное слово? Вы можете знать, что ‘значит’ «утка»? А как насчёт «бежать»? Нам нужно учитывать контекст, в котором слово используется. Например, вас кто-нибудь спрашивает: «Что ‘значит’ это слово?» Вы можете ответить: «Прочтите мне предложение». Вы понимаете, что вам нужно знать «целое-слово-в-его-среде», чтобы попытаться ответить на вопрос.

Предположим у вас есть контекст, и вы ищете слово в словаре. Каким словарём вы пользуетесь? Мы поискали первое определение слова “abandon” («бросать; посвящать», и др. ‘значения’) в трех словарях. В словаре


Рекомендуем почитать
Всему свое место. Необыкновенная история алфавитного порядка

Книга историка Джудит Фландерс посвящена тому, как алфавит упорядочил мир вокруг нас: сочетая в себе черты академического исследования и увлекательной беллетристики, она рассказывает о способах организации наших представлений об окружающей реальности при помощи различных символических систем, так или иначе связанных с алфавитом. Читателю предстоит совершить настоящее путешествие от истоков человеческой цивилизации до XXI века, чтобы узнать, как благодаря таким людям, как Сэмюэль Пипс или Дени Дидро, сформировались умения запечатлевать информацию и систематизировать накопленные знания с помощью порядка, в котором расставлены буквы человеческой письменности.


Французский язык в России. Социальная, политическая, культурная и литературная история

Стоит ли верить расхожему тезису о том, что в дворянской среде в России XVIII–XIX века французский язык превалировал над русским? Какую роль двуязычие и бикультурализм элит играли в процессе национального самоопределения? И как эта особенность дворянского быта повлияла на формирование российского общества? Чтобы найти ответы на эти вопросы, авторы книги используют инструменты социальной и культурной истории, а также исторической социолингвистики. Результатом их коллективного труда стала книга, которая предлагает читателю наиболее полное исследование использования французского языка социальной элитой Российской империи в XVIII и XIX веках.


Практикум по написанию рецензии на итоговом экзамене по русскому языку

Предлагаемое пособие имеет практическую направленность и нацелено на то, чтобы помочь учащимся подготовиться к выполнению самых сложных заданий на Едином государственном экзамене по русскому языку (часть «С»), т.е. к написанию сочинения-рассуждения в жанре, близком к рецензии или эссе. В пособии даны речевые образцы и методические шаги по выстраиванию сочинения-рассуждения в жанре рецензии, указаны типичные, часто встречающиеся на ЕГЭ грамматические и речевые ошибки, предложены советы, как начинать и завершать письменную работу, приведены основные параметры стилей речи и образцы рецензий по каждому из них.


Университетские истории

У этой книги интересная история. Когда-то я работал в самом главном нашем университете на кафедре истории русской литературы лаборантом. Это была бестолковая работа, не сказать, чтобы трудная, но суетливая и многообразная. И методички печатать, и протоколы заседания кафедры, и конференции готовить и много чего еще. В то время встречались еще профессора, которые, когда дискетка не вставлялась в комп добровольно, вбивали ее туда словарем Даля. Так что порой приходилось работать просто "машинистом". Вечерами, чтобы оторваться, я писал "Университетские истории", которые в первой версии назывались "Маразматические истории" и были жанром сильно похожи на известные истории Хармса.


Транснациональное в русской культуре. Studia Russica Helsingiensia et Tartuensia XV

В центре внимания научных работ, которые составили настоящий сборник, находится актуальная проблематика транснациональных процессов в русской литературе и культуре. Авторы рассматривают международные литературные и культурные контакты, а также роль посредников в развитии русской культуры. В их число входят И. Крылов, Л. Толстой, А. Ахматова, М. Цветаева, О. Мандельштам и другие, не столь известные писатели. Хронологические рамки исследований охватывают период с первой четверти XIX до середины ХХ века.


Жан Расин и другие

Книга рассказывает о жизни и сочинениях великого французского драматурга ХVП века Жана Расина. В ходе повествования с помощью подлинных документов эпохи воссоздаются богословские диспуты, дворцовые интриги, литературные битвы, домашние заботы. Действующими лицами этого рассказа становятся Людовик XIV и его вельможи, поэты и актрисы, философы и королевские фаворитки, монахини и отравительницы современники, предшественники и потомки. Все они помогают разгадывать тайну расиновской судьбы и расиновского театра и тем самым добавляют пищи для размышлений об одной из центральных проблем в культуре: взаимоотношениях религии, морали и искусства. Автор книги переводчик и публицист Юлия Александровна Гинзбург (1941 2010), известная читателю по переводам «Калигулы» Камю и «Мыслей» Паскаля, «Принцессы Клевской» г-жи де Лафайет и «Дамы с камелиями» А.