Вeрните моего сына - [16]

Обитатели больничных покоев на мое неожиданное вторжение реагировали по-разному: кто-то пугался, а кто-то и дальше продолжал заниматься своими делами. На поднявшийся шум в коридор стало высыпать все больше пациентов, что затруднило мои поиски.

– Где мой сын?! Кирилл Самойлов??? – я схватила за руку какую-то подвернувшуюся девчушку лет пятнадцати в хлопковой пижаме, но та лишь испуганно пожала плечами и отскочила в сторону.

Впереди еще одна дверь в палату. «Сейчас, сейчас. Потерпи, сын, я найду тебя!» Я схватилась за ручку, готовясь распахнуть ее, но внезапно сзади кто-то с силой сбил меня с ног. Я мгновенно потеряла равновесие и повалилась на пол, больно ударившись коленками. Сверху, тяжело дыша, навалилось чье-то тело, обездвиживая меня.

С минуту я яростно барахталась, пытаясь выбраться из-под него, но вскоре поняла, что это невозможно, и обмякла. Туша сдвинулась, и, повернув голову, я увидела позади себя того самого охранника, который еще недавно сидел на входе в отделение. Он довольно грубо заломил мне руки за спину и с отдышкой прохрипел:

– Не вздумай брыкаться, иначе применю силу! Вставай давай!

Я подчинилась его приказу и кое-как поднялась на ослабевшие ноги. Вся моя энергия куда-то мигом испарилась, оставив огромный горький комок разочарования в груди. Мужчина крепко сцепил мои запястья сзади и повел к выходу, словно преступницу.

Дети и их родители, находящиеся в больнице, отовсюду таращились на меня с нескрываемым любопытством. От их перешептываний мое лицо тут же залило стыдливым жаром, а щеки окрасились в пунцовый цвет.

Примерно на середине пути к нам присоединились запыхавшаяся медсестра и воинственная санитарка. Глаза последней сотрудницы больницы лихорадочно горели торжествующим победным блеском.

– Че, вообще дура, да?! – с едва сдерживаемой яростью обратилась она ко мне. – Сказали же – нечего здесь делать! Нет, вы посмотрите на нее! Точно наркоманка!

Я молчала, опустив взгляд в пол. Пусть эта хабалистая тетка болтает, что хочет. Уборщица, видимо, раззадорившись тем, что я ей не отвечаю, громогласно продолжила свою тираду. Наконец медсестра шикнула на нее, и та недовольно замолчала.

Вместе с охранником мы вышли из детского отделения и прошли в холл. Только там он отпустил меня и коротко сказал:

– Сейчас заведующая подойдет.

Я стала разминать затекшие кисти рук. В душе все противно ныло от безнадежности: теперь мне точно не дадут увидеть сына. Стараясь не поддаваться преждевременной истерике, я стала себя успокаивать. Может, все-таки врач сжалится надо мной и разрешит мне провести с Кирюшей хотя бы пару минут?..

Спустя примерно полчаса громко хлопнула уличная дверь, и в холле, громко цокая каблуками, появилась высокая холеная женщина примерно тридцати пяти лет. Она была одета в шикарное бордовое пальто, отороченное пышным натуральным мехом. Прическа, не тронутая ветром, безупречно уложена, на лице яркий и выразительный мейкап. Она окинула меня изучающим взглядом и обратилась к охраннику:

– Это она?

– Да, Милена Владиславовна. Задержана за незаконную попытку вторжения, полицию до вашего прихода вызывать не стал… – заискивающим тоном ответил он ей.

– Хорошо, пройдемте со мной, – обратилась ко мне заведующая.

Мы пошли по уже знакомому мне пути, но в отделение заходить не стали. Вместо этого врач повернулась налево и открыла ключом неприметную дверь, которую я не видела раньше. Войдя внутрь, мы очутились в еще одном коридоре, но уже более узком и затемненном.

Пройдя несколько метров вперед, женщина побрякала ключами и распахнула дверь в светлый кабинет, обставленный белоснежной мебелью. Стены и пол здесь тоже сверкали ослепительной белизной, от которой у меня уже начало резать глаза. Единственным цветным пятном здесь был стенд, на котором располагались многочисленные грамоты и сертификаты на имя Милены Владиславовны.

– Присаживайтесь, – заведующая указала мне на симпатичный диванчик, обитый бархатной тканью, стоящий у окна.

Я направилась туда и села, стараясь унять мелкую дрожь по телу. Сама она сняла с себя пальто, повесила его на плечики в шкаф, достала оттуда красивые лакированные бежевые туфли-лодочки и переобулась. Затем накинула поверх короткого облегающего платья белый медицинский халат, поправила и без того идеальную прическу у большого настенного зеркала и подошла ко мне. За несколько минут она чудесным образом перевоплотилась из привлекательной гламурной девушки в строгого врача.

– Как к вам можно обращаться? – спокойно спросила она, присаживаясь на другом конце дивана.

– Юля, – робко ответила я, ощутив, как желудок от страха точно свернулся в упругий клубок.

– Знаете, Юля, я наслышана о сегодняшнем инциденте в больнице, – тут она немного помолчала, словно подбирала дальнейшие слова. – Я не буду обращаться в полицию и согласна посчитать произошедшее… нелепой случайностью, так скажем.

Вытянув вперед стройные ноги, обтянутые шикарными прозрачными колготками, и откинувшись на спинку дивана, она продолжила, не глядя на меня:

– Но, тем не менее, предупреждаю вас, что это первый и последний раз, когда я позволяю нарушать установленную дисциплину в отделении, – теперь в ее словах сквозили железные ноты. – Ваш ребенок находится под защитой органов Опеки до суда, как мне известно. Вы сможете посещать его, как только у нас закончится карантин, в строго отведенное по режиму время. Я доходчиво все вам объяснила?