Ее поразила мысль, что их давний роман мог оставить отпечаток и в его душе. И теперь неугомонная судьба снова свела их, чтобы... что?
И Кэролайн уже не могла избежать этого, как она подумала, последнего сражения.
– Судя по твоим достижениям, последние двенадцать лет вряд ли можно назвать потерянными для тебя, – заявила она, отчаянно пытаясь сохранить спокойствие.
– Я сейчас говорю не об этом и думаю, ты прекрасно меня поняла.
Бен сделал два шага и оказался совсем близко. Он, его тело захватили все ее мысли и чувства. Он снял пиджак, медленно положил его на соседнее кресло и ослабил узел галстука.
У Кэролайн пересохло во рту. Она судорожно вздохнула. Ощущать жар его мускулистого тела было выше ее сил. Она таяла, как Снегурочка от горячих солнечных лучей.
Она инстинктивно провела языком по дрожащим губам. Бен внимательно проследил за этим непроизвольным, предательским движением и спокойно сказал:
– Да, конечно, я помню этот нервный порыв с момента нашего первого поцелуя. А как я отвечал на него, а, Каро? – Он наклонил голову, и их губы встретились, однако тела не соприкасались. Только его язык нежно следовал контуру нижней губы Кэролайн, увлажняя ее и пробуждая приятные ощущения во всем теле. Потом он с легкостью окунулся в теплую и сладкую нежность ее рта.
Кровь забурлила. Прикосновения его языка и губ были именно такими, какими она их помнила. И Кэролайн уже едва сдерживала свои желания. Ей безумно хотелось уничтожить это крошечное расстояние между ними, обвить руками его шею, прижаться грудью и бедрами к мужественному телу. Но она не поддавалась. Искушающие ласки губ были и так достаточно мучительными.
Последние остатки разума удерживали ее, напоминая, что этого не должно случиться.
Нельзя забывать о его поведении прошлой ночью.
Когда после бесконечного, безумного поцелуя Бен оторвался от нее, его дыхание было таким же прерывистым, как и ее собственное. Его пальцы слегка дрожали, когда он расстегивал заколку, освобождая копну черных волос, которые тут же рассыпались по ее плечам.
– Они были намного длиннее, – хрипло прошептал он. – Они нежно спадали на твою грудь, прикрывая розовые соски, которые я любил целовать. Ты всегда умела раздразнить меня, Каро. Помнишь?
Помнила ли она об этом? Разве можно забыть такое?! А он? Что хранит его память?
Он начал медленно расстегивать маленькие пуговки ее блузки, с удовольствием наблюдая за своими действиями и намеренно касаясь пальцами ее пылающей кожи. Кэролайн безропотно следила за его движениями. Она даже не смогла ничего выразить, когда Бен произнес низким голосом:
– Двенадцать лет – это довольно большой срок, Каро. Слишком большой срок.
Он скинул блузку с ее плеч и наклонился, чтобы поцеловать ее набухшие соски через тонкое кремовое кружево бюстгальтера. Кэролайн тихо постанывала от мучительного наслаждения. Она уперлась ладонями в его грудь и ощутила жар и мощь его тела, тяжелое биение сердца. Ее кости как будто размякли, и она поняла, что скоро не сможет устоять на ногах.
– Годы, наполненные желанием. Желанием, присущим каждому мужчине: жениться, завести детей, – продолжал Бен с оттенком горечи в голосе. Его руки коснулись ее плоского живота. Он разделался с ремнем, расстегнул молнию и начал спускать брюки с ее бедер. – И невозможностью воплотить это желание в жизнь. Просто потому, что никакая другая женщина никогда не сможет вызвать во мне те чувства, которые вызывала ты.
Кэролайн стояла перед ним обнаженная, не считая двух тоненьких полосок ткани – трусиков и бюстгальтера. Она была открыта его задумчивому взгляду, уязвима и, как всегда, побеждена. Но отчетливые страдальческие нотки в его голосе обратили на себя ее внимание.
Предательство, прошептал внутренний голос, предостерегая, и Кэролайн, почти не владея заплетающимся языком, пролепетала:
– Так ты картину купил...
– Как напоминание о том, что многое в нашей жизни не является тем, чем кажется и чем нам хотелось бы это видеть, – повторил Бен. Потом он словно прочитал в ее глазах, что она начинает что-то понимать и скоро запротестует. Он дотронулся пальцем до ее губ. – Не говори ничего. Просто делай, что хочется. – И заключил ее в свои объятия. Его губы медленно и нежно прикасались к впадинке за ее ухом, а голос тихо нашептывал: – Тебе всегда нравилось это... И сейчас тоже нравится, правда? Признайся мне, Каро...
Тихий стон, слетевший с губ Кэролайн, был невольным признанием. Бен подхватил ее на руки и понес в спальню, расположенную по соседству.
Комната была наполнена весенним воздухом, проникающим через открытое окно, и запахом расцветающей жимолости... Резная кровать из дуба... Кровать огромных размеров...
Ее тело утонуло в пуховом одеяле, на которое Бен опустил ее. Сняв тонкое кружево, он проговорил:
– Превосходно, восхитительно. – Его взгляд скользил по ее прекрасному телу. – Года были снисходительны к тебе, Каро.
Едва уловимые изменения в его тоне затронули ее за живое. Она инстинктивно протянула к нему руки, желая прижать к себе, избавить ото всего, причиняющего ему боль. Но Бен выпрямился, и его неотразимые губы скомандовали:
– Подожди.
