Джоан Риз несколько секунд пристально смотрела на его лицо, словно надеясь найти на нем разгадку тайны, произошедшей этой ночью в доме, потом закрыла блокнот и встала.
— Пожалуйста, дайте мне знать, когда определитесь с датой похорон, — сказала она, прежде чем выйти из комнаты.
— Это еще зачем?
— Я хочу прийти на них, — неопределенно пожала плечами полицейский.
— Только не говорите мне, будто вы на самом деле рассчитываете, что на них явится убийца, — не смог удержаться от колкости Уэстон. — А я-то грешным делом думал, что такая ерунда встречается только в кино и книгах…
Тело Глории унесли вместе с подушкой, которой ее задушили. После того как двери дома закрылись за последним криминалистом, Говард отправился на кухню. Нора сидела за столом и пила чай.
— Вот ваш чай, мистер Уэстон, — с этими словами служанка поставила перед ним чашку. Ее рука при этом была твердой и нисколько не дрожала.
Говард неторопливо сделал глоток, пристально глядя на служанку поверх края чашки.
— Почему вы солгали миссис Риз, Нора? — наконец прервал он явно затянувшееся молчание.
— Но это не совсем ложь, сэр. Разве вы забыли, что мы много раз по вечерам на самом деле играли в карты.
— Нет, не забыл. Я все отлично помню. Но вчера вечером мы в карты не играли, и вы это прекрасно знаете. — Не дождавшись от девушки ответа, он неожиданно поинтересовался: — Вы защищаете меня, потому что считаете виновным? По-вашему, это я убил миссис Уэстон?
— Конечно, нет! Как вы могли такое подумать! — На ее лице был написан непритворный ужас. — Я просто не хотела, чтобы эта женщина мучила вас своими дурацкими вопросами. У человека такое горе, а она не может оставить его в покое. Вы и без нее сегодня достаточно настрадались… — Ее глаза затуманили слезы сочувствия. — Она задавала такие личные вопросы… Почему, например, вы и миссис Уэстон спали в разных комнатах? Вы только представьте себе такую бестактность.
— И что вы ей ответили?
— Что миссис Уэстон храпела, как несмазанная пила, — ответила Нора, потупив взор.
Говард со смехом взял ее руку и сказал:
— Нора, вы самый преданный человек на свете, какого я когда-либо видел. Неудивительно, что вы сумели проработать у Глории столько лет. Это достижение заслуживает Книги рекордов Гиннесса…
На следующее утро Нора Бойд сама обзвонила всех знакомых и родственников и договорилась с похоронным бюро и священником. Правда, с кремацией пришлось немного подождать, пока коронер не разрешит забрать тело.
От активности служанки у Говарда Уэстона начала кружиться голова. Поэтому он провел большую часть дня на диване в своем кабинете…
Яркое солнце и бодрящий прохладный ветерок напомнили Говарду на следующее утро о гольфе и заставили пожалеть, что он едет в церковь, а не на поле для игры в гольф. Он стоял в темно-сером костюме перед зеркалом, расчесывал усы и без особого успеха старался вызвать на лице выражение печали.
Закончив с усами, Уэстон принялся за волосы. Только сейчас он обратил внимание, что парик неплотно держится на голове. Говард попытался найти тюбик с сильным клеем, которым он всегда приклеивал парик к голове, но клея нигде не было.
Такой ветер обязательно сдует парик с головы, подумал Говард Уэстон, но времени на дальнейшие поиски у него уже не было. Он никогда не появлялся на людях без парика, но сегодня у него не было другого выхода. Уэстон хмуро надел шляпу и спустился к ожидавшему во дворе черному лимузину. Ничего страшного, успокоил он себя. После того как юрист прочитает и заверит завещание Глории, он навсегда покинет этот дрянной городишко.
Детектив Джоан Риз сдержала слово. Она стояла на ступеньках церкви и ждала его. Говард, который вел под руку Нору, сухо кивнул полицейскому и уже собирался войти в церковь, когда служанка прошептала ему на ухо:
— Ваша шляпа, сэр.
— Ах да, чуть не забыл! — досадливо поморщился Уэстон. Он действительно забыл, что в отличие от женщин мужчинам заходить в церковь в головных уборах категорически запрещается.
Говард Уэстон снял шляпу и услышал у себя за спиной удивленный вздох.
— Где ваши волосы? — изумленно пробормотала Джоан Риз, глядя на его плешь широко раскрытыми глазами.
— Меня поражает ваша бестактность! — не на шутку разозлился Уэстон. — Неужели вас не учили в детстве не задавать бестактных вопросов.
— Так вы носите парик? Я и понятия не имела, что у вас нет волос.
— Парик для того и предназначен, чтобы никто не замечал, что у его владельца нет своих волос, — наставительно произнес он и собрался войти в церковь.
— Знаете, вам удалось провести уйму народу. Мы вчера целый день разговаривали с друзьями и родственниками вашей жены и немало узнали об ее новом муже, то есть о вас. Каких только эпитетов и определений мы не услышали! Вас, мистер Уэстон, называли и капризным, и эгоистичным, и любителем красивой жизни, и тщеславным, и даже глуповатым, но никто не сказал, что вы лысый.
— Я не афиширую на каждом углу, что у меня нет волос, детектив, особенно таким напыщенным и самодовольным снобам, как жители этого города. Кроме Глории, об этом никто не знал. И хотя во всем остальном от нее не было толку, эту тайну она хранила как зеницу ока. Сомневаюсь, что причиной подобного благородства была доброта. Скорее всего, она просто стеснялась моей плеши и боялась насмешек подруг.
