Вермахт и оккупация - [80]

Высшим принципом политики по отношению к отдельным национальностям, как это подчеркнул в конце февраля 1942 г. начальник отдела политики министерства Розенберга Ляйббрандт, являлась установка на решительное разрушение спайки «русского колосса», натравливание всех друг на друга, возводимая в закон[176].

Если фашистские оккупанты могли при осуществлении своих политических целей установления «нового порядка» опереться в отдельных капиталистических странах Европы на поддержку части господствующих кругов этих стран и на определенные слои населения, находившиеся под их влиянием, то такой возможности в оккупированных советских районах у них не было. Хозяевами здесь были сами советские трудящиеся и их выборные органы, которые самоотверженно защищали свои социалистические завоевания от оккупантов.

Поэтому они могли найти себе помощников лишь в лице отдельных уголовных и оппортунистических элементов, среди представителей свергнутых эксплуататорских классов, значительное количество которых существовало еще, особенно в районах, только недавно воссоединенных с Советским Союзом, а также в подпольных и эмигрантских буржуазно-националистических организациях, интенсивно поддерживавшихся в этих районах еще задолго до войны фашистской секретной службой, а затем официально учрежденных с помощью оккупационных органов, таких, как «Организация украинских националистов», «Фронт литовских активистов», латвийская тайная террористическая организация «Лесные братья». Эти организации и их приверженцы, будучи ярыми врагами советской власти, поддерживали оккупационный режим всеми средствами, надеясь на возможность восстановления своего собственного классового господства[177]. Поставщиком коллаборационистов являлись также элементы, эмигрировавшие из этих районов еще до установления там советской власти или вскоре после этого. Так, например, в начале 1941 г. из Эстонии на Запад выехало около 4 тыс. враждебно настроенных к Советской власти эстонцев, среди которых было много бывших офицеров и чиновников старого режима. Преследуя свои собственные цели, оккупационные власти с первого же дня всячески поддерживали антисоветскую, в большей части открыто фашистскую пропаганду, проводимую буржуазно-националистическими кругами, а также осуществлявшийся ими террор. Однако они быстро пресекли попытки создания в Литве и Западной Украине собственных территориальных, пусть даже и профашистских правительств, так как это противоречило их аннексионистским и грабительским планам. Фашистское руководство было настолько разгневано таким самовольством своих лакеев, что категорически запретило через Верховное главнокомандование вермахта и Розенберга въезд эмигрантов в оккупированные советские районы. Этот запрет, однако, был вскоре снят, поскольку оккупационные органы нуждались в таких помощниках. Однако руководящие круги буржуазно-националистических групп были взяты под усиленное наблюдение фашистскими органами безопасности.

Образование национальной администрации из этих элементов было осуществлено поэтому летом и осенью 1941 г. главным образом на уровне местных самоуправлений. Лишь в прибалтийских областях наряду с особо широким оккупационным управленческим аппаратом (только на территории Латвийской ССР в органах и учреждениях оккупационного управления было занято до 25 тыс. немецких чиновников и служащих) при покровительстве тамошних военных и гражданских оккупационный властей возникла региональная коллаборационистская администрация, хотя образование этой администрации, за исключением местных органов «самоуправления», было в первую очередь делом гражданских оккупационных властей. Поэтому оно ограничилось в основном рейхскомиссариатами, причем сотрудничество с ними вермахта обеспечивалось уже упомянутыми указаниями Кейтеля от 13 марта 1941 г. Более того, различные военные органы принимали решающее участие в политических и пропагандистских маневрах в отношении населения оккупированных районов. Особенно активную деятельность с самого начала развернуло управление пропаганды вермахта. Его отделы, отвечавшие за пропагандистскую работу в отдельных областях («Б» — Балтика и соответственно Север, «В» — Белоруссия и Центр, «У» — Украина, «Д» — Дон и «К» — Кавказ), посредством интенсивной газетной, радио- и кинопропаганды, а также применения листовок стали осуществлять в тесном сотрудничестве с пропагандистскими органами гражданской администрации широкую идеологическую диверсию. Стремясь подорвать братские отношения между народами СССР, фашистская пропаганда стала выделять отдельные национальности, населявшие оккупированные районы, для чего использовала выпуск местных газет, а также большого количества других печатных изданий на соответствующих языках. Содержание этих изданий определялось немецкими органами пропаганды, хотя в качестве издателей и авторов часто выступали представители местных националистических кругов. Главным содержанием всей этой пропаганды в целом являлись яростный антибольшевизм и прославление фашистской Германии, ее вермахта и лично Гитлера в сочетании с демагогической маскировкой выполняемых населением под давлением оккупационных органов повинностей на войну, ведущуюся фашизмом. Эта так называемая активная пропаганда увеличилась с началом военных поражений немецко- фашистских войск на германо-советском фронте, а также с усилением народной борьбы в тылу фашистских войск и при этом заметно изменила свою направленность. Забегая вперед, следует сказать, что с весны 1943 г. главным содержанием фашистской пропаганды на оккупированной территории стали призывы к борьбе против большевизма совместно с немцами, сопровождавшиеся хвастливыми предсказаниями скорых решающих немецких побед. Эти старания, несмотря на все усилия, не увенчались, однако, успехом.