Верлиока - [5]

– Может быть, ты права, – ответил он, стараясь понравиться Чинук и чувствуя, что это ему не удается. – Но скажи, откуда взялось твое странное имя?

– В стране Вмепережкуа оно никому не кажется странным. Моего младшего брата, например, зовут Придсу-один.

Мальчик вздохнул и сказал:

– А меня, к сожалению, зовут просто Вася.

Он был рыжий, как свежепокрашенный каким-нибудь чудаком забор, ярко-голубые глаза его не без успеха подражали ясному зимнему небу.

– Да, у тебя скромное имя, – заметила Чинук. – Впрочем, Александра Македонского родители и друзья называли, без сомнения, просто Саша. Хочешь, я прочту тебе монолог из "Принцессы Турандот"?

Чинук сняла варежки, сунула их Васе и, гордо подняв голову, сложила руки на груди.

– Остановитесь! – властно сказала она. – Этот человек

…не будет мне супругом. Я хочу

Задать ему три новые загадки,

Назначив день. Мне слишком малый срок

Был дан…

Ну и так далее. Ты читал "Принцессу Турандот"?

– Нет. Я еще почти ничего не читал.

– Почему?

– Еще не знаю.

– Ну ладно, – холодно сказала Чинук. – Возможно, что ты даже смелый парень. Хочешь попробовать еще раз? Ведь это, в сущности, не гора, а горка. До Канченджанги ей далеко, не говоря уж о Джомолунгме.

ГЛАВА V, в которой доказывается, что знаменитый Кот в сапогах в сравнении с Котом Филей был недалекий малый

– Прошло уже почти полгода после их первой встречи, – сказала Шотландская Роза. – А они еще не понимают ни себя, ни друг друга.

– Ах, боже мой, когда я слышу такой вздор, мне хочется заткнуть уши, возразил Кот. – С тех пор случилось так много, что они даже не узнали бы в лицо свою первую встречу. Она растаяла вместе с апрельским снегом.

– Но как ты думаешь, они уже назначают друг другу свидания?

– Почему бы и нет? Их сблизила, мне кажется, карта звездного неба. Все вечера они вместе с Платоном Платоновичем проводят у телескопа. Вася сожалеет, что не может по-своему переставить планеты, а Ива пишет стихи о падающих звездах.

– Кстати, что ты думаешь о ее стихах?

– Они похожи на нее, – ответил Кот. – Сразу видно, что она еще, как говорится, не устоялась. То прелестна, грациозна, умна. То обидчива, резка, нетерпелива. Впрочем, это как раз характерно для детей и поэтов.

– У меня плохая память, – заметила Шотландская Роза. – Но одно из ее стихотворений я запомнила наизусть. Мне нравится последняя строфа:

Пусть же клятву принимает

Мной зажженная звезда,

Карандашик вынимает

Из смешного никогда[1].

– Ну и плохо, – сказал Кот. – Из «никогда» ничего нельзя вынуть. Ни карандашик, ни шариковую ручку.

– Ты не любишь поэзию?

– Нет, люблю. Но хорошую.

– У тебя холодный, скептически-трезвый ум, – с отвращением возразила Шотландская Роза. – И я больше никогда не буду говорить с тобой о поэзии. Вернемся к Иве. Мне кажется, что с Васей у нее будет много хлопот. Ведь она не может жить без неожиданностей. Все, что происходит на свете, для нее происходит в первый раз.

Кот засмеялся – вы никогда не замечали, что смеются и коты, а не только собаки?

– Ты забыла, как в его руках обыкновенная лейка превратилась в родник. Дело в том, что к его душевному складу присоединяется загадочная черта, которая убедительно доказывает, что в природе многое решительно сопротивляется любому объяснению.

– Ты слишком умен для кота, – с упреком сказала Шотландская Роза. – По меньшей мере для кота, который спит шестнадцать часов в сутки.

– Милый друг, во сне-то и приходят самые занятные мысли! Среди котов встречаются незаурядные философы – это убедительно доказал еще Эрнст Теодор Гофман. Что касается Васи, он просто еще стесняется своей способности совершать чудеса. Его мучает застенчивость, он краснеет – иногда без причины. Но это пройдет. Словом, не знаю, как ты, а я чувствую в нем волшебную волю.

– Волшебную?

– Да, – твердо сказал Филя. – Бывает воля сильная, непреклонная, неодолимая. Но все эти свойства скрестились в волшебной воле, которая давно перебралась из сказок в самую обыкновенную жизнь.

Шотландская Роза вздохнула.

– Так ты думаешь все-таки, что он влюбился в Иву?

– Мяу! – иронически рявкнул Кот. – По крайней мере, она ни минуты не сомневается в этом.

ГЛАВА VI, в которой с одного берега на другой перебрасывается соломенный мостик, а Ива получает последнее яблоко в одичавшем саду

Да, жизнь шла своим чередом, и если время от времени моя история приостанавливалась, так только потому, что Ива и Вася были слишком заняты, чтобы участвовать в ней. Не знаю уж, кто из них занимался усерднее. Очевидно, Ива, потому что Вася, к изумлению Платона Платоновича, схватывал с первого взгляда то, что другому мальчику в его возрасте стоило бы немалого труда.

Это произошло летом, когда они были свободны: Ива перешла в девятый класс, а Вася в десятый. Вокзал был Киевский, им хотелось когда-нибудь поехать вместе на юг. Свернутые бумажки с названиями станций лежали в Васиной кепке. Конечно, это придумала Ива, которой хотелось, чтобы их свидания не были похожи на все другие свидания в мире. Она обрадовалась, вытянув Кутуары.

– Мне кажется, что я сама придумала это прекрасное название, – сказала она. – Именно здесь жил знаменитый граф Кутуар. Если нам удастся обойти этот скучный поселок, развалины его замка встретят нас во всем своем мрачном величии.