Верховный Главнокомандующий - [41]

В принципе, у меня с писаниной всегда хорошо получалось: ещё в школе я писал довольно-таки складно сочинения без черновика и почти всегда получал «четыре» по русскому и «пять» по литературе… Ну и, в дальнейшем — уже во взрослой жизни, приходилось временами изрядно упражняться в бумаготворчестве. Но, здесь орфография несколько другая — «еры», «яти» и прочая тряхомундия, к тому же приходилось копировать почерк и стиль написания своего реципиента, а это долго не давалось…

Заработался и увлёкся так, что решил пропустить ужин — по здешнему «обед». Приказал приносить в купе-кабинет несколько бутербродов с паюсной икрой, беконом и ветчиной… Ну и, каждый час, почитай, заказывал через «флигеля» то — чай, то — кофе.

Где-то после восьми вечера — ближе к девяти, стало вроде что-то получаться. Освоился, расслабился… Почувствовал себя как дома, короче! Перед тем, как переписать письмо любимой жёнушке «на чистовую», решил освежиться — принять ванну и немного отдохнуть.

* * *

…Снова за письменным столом, ещё не обсохнув — в одном нижнем белье и тапочках найденных в спальном отсеке вагона. Всё равно, что-то напрягает — какой-то чувствуется дискомфорт! «Там» я любил в домашних условиях работать с документами в майке или футболке и (пардон), семейных трусах — может, из-за этого? Да и, жарковато в царском вагоне — хотя паровое отопление не включено, но август месяц как-никак и вагон за день хорошенько нагрелся.

У царя довольно-таки отстойное нижнее бельё — причём, не шёлковое даже, а простое — бумажное. Далеко не новые кальсоны с завязочками и, рубаха — надевающаяся через голову, знакомые мне по Советской Армии — почти один в один, только пошиты более качественнее из более качественного материала.

Вызвал камердинера, попросил принести запасной чистый комплект белья и, недолго подумав — прямо на его невозмутимых прибалтийских глазах, кавказским кинжалом отрезал штанины чуть выше колена и рукава под самые подмышки.

Переоделся, походил, посмотрелся в зеркало — «порнография», конечно… Да, ладно — пойдёт! Кстати, ещё один патент — если не два, вырисовываются! Надо бы давешнего портного озадачить… Копейки, конечно! Но, копеечка к копеечке и целковый рублик получается.

Только уселся и взялся за карандаш (кстати, кого б припахать их точить?), как в тамбуре послышалась какая-то возня, звуки голосов и, в распахнувшуюся настежь дверь вваливается пятясь задом мой Генеральный Секретарь, растерянно повторяя с безнадёгой:

— Ваши Императорские Высочества! Вам не назначено аудиенции! Ваши…

В голове, автоматически всплыло бессмертное: «Войско взбунтовалось! Говорят, царь мол — ненастоящий!»

Револьвер «Наган», который я вытащил из кобуры, поигрался с ним и положил в один из ящиков стола — не знаю каким макаром, но мгновенно оказался на столе… Уметь бы ещё из него стрелять! Я такие, только в кино видел.

А, за ним — за моим флигель-адъютантом… Толпа разновозрастных орденоносцев, грубо оттолкнув осознавшего крах своей — рванувшей было к небесам карьеры, генерал-майора Свиты Мордвинова, заполнила собой скупое пространство царского купе-кабинета.

«БА, ЗНАКОМЫЕ ВСЁ ЛИЦА»!!!

Да это же, мои родственнички — великие князья, с «неофициальным визитом» пожаловали! По ходу, меня сейчас будут убивать… Как Петра Третьего и Павла — вилкой в бочину и табакеркой по темечку. А потом: душить, душить, душить — как Шариков котов, собственным же шарфом!

Глава 6. Попытка дворцового недоворота

«Александра III все боялись, как огня.

— Перестань разыгрывать Царя, — телеграфировал Александр III тому же самому Сергею Александровичу в Москву.

— Выкинуть эту свинью, — написал Царь на всеподданнейшем докладе, в котором описывались скандальные действия одного сановника, занимавшего ответственный пост, который ухаживал за чужой женой.

— Когда Русский Царь удит рыбу, Европа может подождать, — ответил он одному министру, который настаивал в Гатчине, чтобы Александр III принял немедленно посла какой-то великой державы.

Однажды как-то чрезмерно честолюбивый министр угрожал отставкой Самодержцу. В ответ на эти угрозы Царь взял его за шиворот и, тряся, как щенка, заметил:

— Придержите-ка ваш язык! Когда я захочу вас выбросить, вы услышите от меня об этом в очень определенных выражениях.

Когда Вильгельм II предложил Александру III «поделить мир между Россией и Германией», Царь ответил:

— Не веди себя, Вилли, как танцующий дервиш. Полюбуйся на себя в зеркало.

Часть этих изречений доподлинно исторична, другая прибавлена и разукрашена людской молвой…»

Великий князь Александр Михайлович («Сандро»). «Книга воспоминаний».

— Господин генерал! — скомандовал я Мордвинову, — будьте так любезны, оставьте нас наедине с этими господами!

Итак, ко мне без приглашения пожаловали великие князья — мои родственнички…

Приходилось читать, что Ставка Верховного Главнокомандования после того, как стала «Царской» — стала местом постоянного обитание некоторых — наиболее назойливых типов из категории этих высокосветских тунеядцев[57]. Естественно, каждый заявился в Могилев не один, — а с целой собственной «свитой» адъютантов, секретарей и просто — прихлебателей, неимоверным сонмом прислуги лакеев, камердинеров, поваров… Официальные жёны, полуофиациальные любовницы, певички — так на ночь… Дело дошло до того, что одна из великих княгинь — мамаша одного из этих балбесов, требовала у Реципиента специальный поезд для сынка — под вид моего!