Верхом на раторне - [53]

Но что, если, поступив так, она только увеличит эту брешь?

Она осознала, что Харн ждёт её ответа. Возможно он подумал, что она лишилась своей силы духа. За ней, кадеты Норф беспокойно шевелились, ожидая момента, когда они вслед за ней принесут свои клятвы. Все остальные уже закончили.

Джейм сделала глубокий вдох и поклялась самой сильной клятвой, которую знала:

— Уничтожь меня честь, забери меня тьма, сейчас и всегда, так клянусь я.

[28]

Первую часть она говорила в изумлённую тишину. Затем пришло неровное эхо, не только из-за неё, но также и со всего зала, с обеих его сторон, и каждое массивное знамя содрогнулось на своей подвеске:

— Так клянусь я… Так клянусь я… Так клянусь я…

Джейм знала, что нанесла сильный удар по кому-то, но вот кому?

Горбел уставился на неё открыв рот, и в этот раз не для зевка. Затем он резко засмеялся и сказал что-то, заставив своих дружков захихикать.

В дальнем конце зала произошло внезапное испуганное шевеление среди Рандир.

— В самом деле, — мягко сказал Шет, глядя на неё. — Так клянёмся мы все.

Харн сморгнул. — Это, — сказал он, — было замечательно.

Пока он снова завязывал на ней шарф, на этот раз правильно, она воспользовалась моментом, чтобы рывком поправить его мундир и закрыть особенно большое пятно жира. По крайней мере, перевязки, всё ещё стягивающие его костяшки, были чистыми.

— Ура! — раздался общий рёв саргантов.

Все как один, за исключением Джейм, кадеты повернулись, чтобы посмотреть на знамёна своих домов.

Что теперь? думала она, запоздало поворачиваясь и вздрагивая, когда боевой клич Рандир прорвался через зал, нестройный и дрожащий; но, возможно предполагалось, что он и должен был так звучать.

Глубокая уверенная нота Брендан ответила ему через зал. Затем Коман, слабый и пронзительный, как и их дом; насмешливый резкий крик сокола Эдирр; ликующие завывания Даниор; Яран прокричали фразу на Высоком Кене: Да сгорят тени!; Ардет, не громко, но с поднимающейся скрытой волной силы шаниров.

А теперь мы, подумала Джейм.

Она сделала глубокий вздох, прямо до основания души, и выпустила его вместе с боевым рёвом раторна.

Он начинался как крик, высокий и дикий. Она могла слышать голос каждого кадета, раздающийся в гармонии с её собственным, и разрывающий воздух. Раторнов называли зверями безумия из-за его воздействия на их добычу. Их крик был по сути способом нападения, наводящим панику. Затем он перешёл в сотрясающий кости рёв.

Его прервали крики ужаса и возмущения, раздался короткий треск, похожий на щелканье зубов. Джейм повернулась и увидела, что все знамёна в зале, кроме её собственного, упали, половина — на макушки построения их же людей. Тяжёлые гобелены волновались и вздымались, когда возмущённые кадеты искали себе путь наружу. Сердитые офицеры сгрудились вокруг Коменданта, размахивая кусками подвесных шнуров знамён и обвиняюще крича, хотя было ясно, что они порвались сами собой, без внешнего вмешательства.

И всё это время всё нарастал и нарастал дикий крик, идущий из-под пола, из-под его плит. В подземной конюшне кричала каждая лошадь.

— Действительно, — сказал Шет, внимательно рассматривая Джейм через головы своих взбешенных офицеров, — мы живём в интересные времена. — Он хлопнул в ладоши. — А теперь, мы отпразднуем.

Двери в Новый Тентир распахнулись. За ними тренировочный квадрат сверкал ярким светом, падающим на длинные столы, заполненные едой и питьём. Зажаренные быки и олени, фаршированные аисты и поджаренные до хрустящей корочки карпы; наполненные мясом и овощами желудки, сваренные в вине и украшенные миндалём; печёные груши и яблоки, плавающие в карамельном соусе. Кадеты зааплодировали, скорее от облегчения, чем от радости, и рванулись наружу, чтобы утопить свой страх в эле. Джейм и Шет остались, глядя друг на друга.

— Я думаю, — сказал Комендант, — что ты можешь сломать Искусительницу Рандир. По крайней мере, они вынесли её прочь, с кляпом во рту, чтобы остановить её бред. К сожалению. Мне было бы интересно услышать, что она говорит. Тем не менее, будь любезна, не заводи привычку сводить своих инструкторов с ума.

— Н-нет, ран. Я сожалею — Я думаю.

— На данный момент, это всё, что я от тебя требую: думай. Теперь иди.

Но на пороге, где она заколебалась, остановившись между прошлым и будущём, она внезапно вспомнила что-то, что она только что услышала, но сразу не распознала. Среди криков кадетов и лошадей, снаружи, в темноте, в ночи, ей ответил раторн.

Глава VIII Забытое имя

5-й день лета

I

Готрегоровский травник стоял над медленно кипящим котелком, помешивая его содержимое. Мазь сливочного цвета была почти готова. Из корзины на сгибе локтя он достал большой ворсистый лист окопника лекарственного и добавил его к смеси, морщась, когда ворсинки обжигали ему пальцы.

Полуденные лучи солнца косо падали в его лабораторию через южные окна. Они также просвечивали через поток пара из котелка и стеклянные бутылочки, выстроившиеся на подоконнике, с настойками йода, лечебным отваром репейника, соком лопуха большого и настойкой камфары, среди многих других. Руки кендара двигались в лёгком тумане бледно-зелёного, розового и янтарного цветов, как будто он смешивал и эти цвета в своём лечебном искусстве, и возможно так оно и было.