Верхом на ракете. Возмутительные истории астронавта шаттла - [74]

В 1974 году нас перевели на авиабазу Райт-Паттерсон в штате Огайо, и я поступил в Технологический институт ВВС США, чтобы получить магистерскую степень по авиационной технике. Едва мы успели распаковать вещи, как снова пришлось переезжать, на этот раз на авиабазу Эдвардс в Калифорнии, где я поступил в Школу летных инженеров-испытателей. В обоих местах Донне приходилось быть матерью-одиночкой, так как учеба поглотила меня полностью.

В 1976 году, когда моя служба на базе Эдвардс близилась к концу, NASA объявило, что начинает принимать заявления в первую группу астронавтов для полетов на шаттлах. Впервые в истории агентства предлагалась должность специалиста полета, для которой не нужны «крылья» пилота. Это была потрясающая новость: я подходил и мог подать заявление, чтобы стать астронавтом. Кроме того, что я проходил по формальным критериям, полученный летный опыт, магистерская степень и диплом выпускника Школы инженеров-испытателей делали меня сильным кандидатом. Когда я примчался домой и рассказал Донне эту новость, она улыбнулась и сказала: «Я же тебе говорила. Все к лучшему. Господь знает, что делает». После этого она удалилась в свое святилище и зажгла очередную лампаду в знак благодарения.

Какой частью моего послужного списка я обязан Донне? Всем, от начала до конца. Каждый шаг в моей карьере позволял мне принять вызов следующего шага. Если бы я споткнулся на любом этапе, все пошло бы не так и мое заявление о зачислении в астронавты попало бы в стопку «хорошая попытка». Но я нигде не споткнулся. Донна дала мне одну вещь, в которой я нуждался более всего, – возможность сосредоточиться на главном. Я был менее одаренным в сравнении со многими моими командирами в ВВС и почти всеми членами группы TFNG. Я не мог преуспеть за счет врожденных умственных способностей. Среди претендентов на должность специалиста полета я был кем-то вроде Форреста Гампа. Чтобы пройти все узкие места штурманской подготовки, боевых вылетов, высшей школы, наконец, подготовки в качестве летного инженера-испытателя, мне требовалось упорство жука-навозника. Именно Донна дала мне свободу в достижении цели, возможность отдаваться делу без остатка, не отказываясь от дополнительных полетов и других поручений по эскадрилье, засиживаться допоздна в лабораториях Института ВВС. У меня была защита от главных отвлекающих факторов семейной жизни с детьми.

Бесчисленные повороты моей жизни привели меня на этот флоридский пляж 24 июня 1984 года, всего за несколько часов до первого старта в космос. Но ни один из них не был столь важным, как тот вечер, когда юная девушка ушла с вечеринки, чтобы поцеловать меня.

Глава 19 Прерванный запуск

Вернувшись в гостиницу для экипажей, я переоделся в спортивную форму и пошел заниматься в зал. Если завтра мне суждено погибнуть, то я умру в добром здравии. Я весил 66 килограммов – на 5 килограммов меньше, чем 21 год назад, когда окончил среднюю школу. Сомневаюсь, что при росте 177 сантиметров у меня набрался бы фунт жира. Я мог пробежать милю за пять с половиной минут, и так четыре мили подряд. Частота сердечных сокращений в покое – 40. Моя задница была столь крепкой, что я мог бы раскалывать грецкие орехи, сжимая ягодицы.

Качая железо, я посмеивался при виде набитой соломой мишени для стрельбы из лука, расположенной в одном из углов. Интересно, какой слабак из числа астронавтов попросил установить ее в нашем спортзале? Кто бы это ни был, я надеялся, что он умеет летать на шаттле лучше, чем стрелять в цель. Штукатурка вокруг мишени была здорово побита при промахах.

Выходя из зала на пробежку, я увидел Джуди, которая как раз разминалась перед бегом трусцой. Мы побежали вместе. Был ранний вечер, и Центр Кеннеди уже опустел. Компанию нам составляли лишь москиты, и это была хорошая причина держать темп. Выступил пот, что, собственно, и было моей целью. Я хотел сбросить излишки жидкости, чтобы свести к минимуму проблемы с мочевым пузырем завтра на старте. Остальные астронавты делали то же самое. Немногие лежебоки в наших рядах пытались выжать из себя воду, сидя в вихревой ванне и потягивая пиво в расчете на мочегонный эффект алкоголя и пот.

Мы с Джуди миновали черные тушки нескольких аллигаторов на противоположном берегу дренажной канавы. Я видел однажды, как одно из этих существ выпрыгнуло из воды в погоне за броненосцем. Почему они никогда не пытались преследовать бегущих астронавтов, было для меня тайной. Даже когда мы поддразнивали их, аллигаторы не реагировали. Как-то раз я наблюдал, как Фред Грегори кидал ракушки в четырехметровый экземпляр, рассчитывая расшевелить его. В то время как снаряды отскакивали от шкуры аллигатора, я предупредил Фреда:

– Эти зверюги способны делать 20 миль в час, если их рассердить, и это намного больше, чем твоя скорость.

Фред, однако, продолжал практиковаться в обстреле рептилии и ответил:

– Да, но это на твердой почве. Если же они рванут за мной, им придется продираться сквозь скользкое дерьмо, и они не смогут развить такую скорость.

Нас с Джуди беспокоила проблема, о которой мы услышали как раз перед тем, как покинуть гостиницу. Некий инженер обнаружил потенциальную неисправность, что могло помешать отделению выгоревших твердотопливных ускорителей (SRB) от внешнего топливного бака. Такой сценарий был бы для нас фатальным. Шаттл не может выйти на орбиту или достичь условий для аварийной посадки, если будет тащить за собой почти 140 тонн бесполезной стали. Но хорошо было то, что требовалось сразу несколько одновременных отказов в кабельной сети, чтобы SRB не смогли отделиться. Когда стартовая команда спросила Хэнка, готов ли он лететь, учитывая возможность такой аварии, он ответил «да». Меня это не удивило. Это было все равно что спросить трехлетнего ребенка, хочет ли он съесть конфету прямо сейчас или подождать до завтра. Если бы инженеры сказали: «Мы забыли установить центральный двигатель. Вы готовы лететь?» – Хэнк, скорее всего, ответил бы: «Не проблема. Мы просто запустим два имеющихся»