Верхний Ист-Сайд - [36]

— Прости за этот цирк с Максом, я идиотка, — не верю, что говорю это.

— Кто ты такая и что ты сделала с Клэр? — Смеётся он, взяв меня за руку, и я даже не пытаюсь сопротивляться. — Мой отец сказал, что ты не простая.

— Что? — В смысле?

— Он видел, как мы разговаривали, как я посадил тебя в машину, а потом он сказал, что ты не простая, в тебе что-то есть, раз он тебя заметил. Обычно мой отец не запоминает тех, с кем я появляюсь на мероприятиях, а мы с тобой были там даже не вместе. Так что, ты не простая Кларисса Олдридж.

— Больше он ничего не сказал? — Мы садимся в машину, и я пристегиваюсь ремнём. Удивительно, я думала, меня там заметила только Диана.

— Нет, только три слова: она не простая, — Джек засмеялся и завёл машину.

— Я была сильно пьяной? — С опаской спрашиваю я, положив ногу на ногу.

— Клэр, — Джек краткой взглянул на мою ногу и снова перевёл свой взгляд на дорогу, — ты хочешь свести меня с ума? — Если он о моей ноге, то нет. Я тихо засмеялась. — Ты была больше уставшей, чем пьяной.

— У тебя очень удобная кровать.

— Рад слышать… О нет, — Джек останавливается у дороги.

— Что случилось?

— Бензин закончился.

— Идём пешком! — С энтузиазмом я открываю дверь, но Джек тут же закрывает её и через секунду мимо нас пролетает машина.

— Осторожно, — у него испуганный голос, да и я перепугалась.

Небо над Манхеттеном становиться всё более красивым. Розовый закат с оранжевым оттенком всегда был моим любимым. Я хотел предложить пройтись ещё у моего дома, но и сейчас не поздно.

— Почему ты работаешь летом? Почему не уехал из города как твои друзья? — Этот вопрос мучает меня с того момента как Джессика перед уездом сказала мне об этом намекну что причина этому, я. — Джек взглянул на меня со взглядом: зачем я это спрашиваю раз сама знаю. Значит, Джесс была права?

— Ясно, — слишком тихо говорю я, что боюсь, он не услышал.

Когда мы доходим до Таймс Сквер то я узнаю, что Джек работает в фирме своего отца, она занимает четвертое место в стране как одна из самых успешных, первое занимает Гонсалес, кто бы сомневался, а второе Макс.

Мы заходим в один из многочисленных на этой улице кинотеатров, и мы вместе выбираем фильм и останавливаемся, на чём-то нам двоим неизвестном, это ужасы, уже очень давно не смотрела ужасы, но думаю, нынешний кинематограф снимает его ужасно, как и всё остальное. Выбор у нас был довольно маленький.

Прошло уже больше половины фильмы и большую его часть я просидела закрывая лицо ладонями. Это страшно, противно и ужасно! Никогда, никогда больше не пойду на ужасы!

Всех снова пугает громкий звук, и я неосознанно беру Джека за руку и прижимаюсь к нему ближе. Но даже осознав это, я не собираюсь отстраняться. Мало того что я боюсь темноты, а в зале хоть глаз выколи, ничего не видно, так ещё и фильм страшный и на удивительно интересный, я не могу просто уйти и не смотреть его, преодолев все эти муки я хочу узнать чем всё кончиться. Ненавижу когда у фильмов ужасов счастливый конец.

Джек смеётся надо мной весь фильм, хоть я не вижу, но я это прекрасно слышу, хотя он пытается прикрывать рот рукой. И мне кажется, что в этом зале я единственный человек, которого этот фильм действительно напугал. Я несколько раз вскрикивала и хорошо, что здесь темно, никто хотя бы не знает что это я.

— Уже всё? — Шёпотом спрашиваю я Джека, уткнувшись в его плечо. Минуту назад на экране показывали, как главному герою чуть ли кожу с лица не сдирают.

— Да, — шепчет он, и я поворачиваюсь к экрану и бью его по руке, потому что там только что показали самое страшное, что я видела в своей жизни, а Джек смеётся.

Фильм заканчивается с намёком на продолжение.

— Ужасный фильм! — мы выходим из кинотеатра, и я пытаюсь прийти в себя. У меня мурашки по всему телу, прохладный воздух даёт мне отдышаться.

— Это было совсем не страшно, — отмахивает Джек и я с убийственным взглядом смотрю на него. — Идём.

На улице уже довольно темно и отходя от вечно сияющего огнями Таймс Сквер, мы идём по освящёнными огнями улицам. В центре города Нью-Йорк никогда не спит, но в закоулках ночью нет ни души. Но хорошо, что сейчас около десяти и народу ещё полно, рядом Джек и мне не страшно, теперь нет.

— Замёрзла? Ты вся дрожишь, — его тёплая рука согревают мою ледяную, но я не замёрзла.

— Мне не холодно, это из-за фильма.

— Тебя никто не тронет, пока я рядом ты в безопасности, — взглянув на него, я вижу, что это так, я это чувствую.

Мы доходим до его машины, и Джек вздыхает, но мы идём дальше. Вот теперь я очень рада, что не надела каблуков, я бы шла намного медленнее, да и ноги бы давно устали.

— Какие твои любимые цветы? — Этот вопрос оказался очень неожиданным, но я не растерялась.

— Одуванчики, — Джек удивился, затем засмеялся.

— Почему?

— Потому подарить цветы сейчас это раз плюнуть, пошёл и купил в любой цветочной лавке, а одуванчики не продаются. — На самом деле мои любимые цветы это те самые гортензии, которые были на прикроватном столике в квартире у Джека, но одуванчики мне тоже нравятся, они, наверное, всем нравятся, но не более.

— Умно, подарю тебе цветы через год, — я заливаюсь смехом и долго не могу остановиться. В этом минус девушек, которые любят только одуванчики и плюс парням, заморачиваться нужно лишь один месяц, вышел на улицу, нарвал одуванчиков зашёл, подарил и так целый месяц, зато потом отдыхай весь остальной год.