Вердикт - [12]

Некоторое время он, усердно жуя, думал, а потом произнес:

— Кажется, да. Во всяком случае, не припоминаю, чтобы когда-либо еще взял в руки сигарету. А почему вы начали курить?

— По глупости. Пытаюсь бросить.

— Это хорошо. Вы еще слишком молоды.

— Благодарю. Постойте-постойте, вы хотите сказать, что, если я брошу курить, вы мне позвоните?

— Возможно, я позвоню вам в любом случае.

— Это я уже слышала, — заметила она, поддразнивая его видом ослепительно сверкающих зубов. Потом долго пила и наконец спросила: — А могу ли я поинтересоваться, что вы здесь делаете?

— Ем сандвич. А вы?

— Я же вам сказала: иду в гимнастический зал.

— Ах да. А я шел мимо — у меня дела в городе — и почувствовал, что проголодался.

— Почему вы работаете в компьютерном отделе?

— Вы хотите спросить, почему я трачу жизнь на то, чтобы за ничтожную плату работать в торговом центре?

— Не совсем так, но приблизительно.

— Я учусь.

— Где?

— Нигде. Я сейчас перехожу из одного учебного заведения в другое.

— А какое было последним?

— Северотехасский университет.

— А где будет следующее?

— Возможно, южномиссисипский.

— А что вы изучаете?

— Компьютеры. Вы задаете много вопросов.

— Но это ведь невинные вопросы, не так ли?

— В общем, да. А где вы работаете?

— Я не работаю. Я только что развелась с богатым мужем. Детей нет. Мне двадцать восемь лет, я одинока и хочу оставаться одинокой, но не прочь встречаться с кем-нибудь время от времени. Почему вы мне не позвонили?

— Насколько богатым?

На это она лишь рассмеялась и посмотрела на часы.

— Мне нужно идти. Занятия начинаются через десять минут. — Она встала и взяла сумку, не потрудившись убрать поднос. — Увидимся.

И уехала в маленьком «БМВ».

* * *

Оставшиеся больные быстренько получили освобождение, и к трем часам количество присяжных сократилось до 159. Судья Харкин объявил перерыв на пятнадцать минут, а вернувшись на судейскую скамью, приступил к следующему этапу формирования жюри. Он прочел впечатляющую лекцию о гражданской ответственности и пригласил всех имеющих немедицинские противопоказания заявить о них. Первым оказался затюканный служащий некоей корпорации, который, сев на свидетельское место, жалобно объяснил судье, двум адвокатам и судебному приставу, что он работает на крупную компанию по восемьдесят часов в неделю и, если придется заседать в суде, потеряет кучу денег, любое его отсутствие на работе оборачивается для него огромными потерями. Судья велел ему вернуться на место и ждать решения.

Второй была женщина средних лет, сославшаяся на то, что неофициально содержит домашний детский сад. «Я присматриваю за детьми, — сдерживая слезы, прошептала женщина, — это все, что я могу делать. Я зарабатываю двести долларов в неделю и бываю занята с утра до вечера. Если я буду заседать в жюри, придется нанимать себе смену. Родителям это не понравится, кроме того, я не могу себе позволить платить кому-то. Я разорюсь».

Предполагаемые присяжные с большим интересом проводили взглядами женщину, проследовавшую по проходу мимо своего ряда и покинувшую зал. Видимо, ей удалось убедить судью. Затюканный служащий заволновался.

К половине шестого освобождение получили одиннадцать человек, шестнадцать других не сумели разжалобить судью и вернулись на свои места. Судья велел Глории Лейн раздать еще одну, более длинную анкету, а оставшимся кандидатам — заполнить ее к девяти часам утра следующего дня. После этого он отпустил их, строго предупредив, что обсуждать обстоятельства дела с кем бы то ни было запрещено.

После дневного перерыва Рэнкин Фитч не вернулся в зал суда. Он пошел в свой офис, располагавшийся на той же улице. В списках студентов Северотехасского университета никакого Николаса Истера не значилось. Блондинка записала их разговор в «Бургер Кинге», и Фитч прослушал его дважды. Это была его идея подстроить «случайную» встречу. Идея рискованная, но она сработала. Блондинка летела сейчас обратно в Вашингтон. Ее автоответчик в Билокси оставался включенным и должен был оставаться, пока не будет сформировано жюри. Если Истер позвонит, в чем Фитч сомневался, он блондинки дома не застанет.

Глава 4

Вопросы в анкете были такими: «Курите ли вы сигареты? Если да, сколько пачек в день? Если да, то как давно вы курите? Если да, хотите ли бросить? Испытывали ли вы когда-либо табакозависимость? Страдал ли кто-нибудь из ваших родственников или знакомых от заболеваний, непосредственно связанных с курением? Если да, то кто? (Укажите, пожалуйста, имя человека, характер заболевания, а также успешным ли было его лечение.) Верите ли вы, что курение может стать причиной: а) рака легких, б) сердечно-сосудистых болезней, в) гипертонии, г) ни одной из перечисленных болезней, д) всех перечисленных болезней?»

Третья страница трактовала о более общих предметах: «Каково ваше мнение о создании фонда для лечения больных, пострадавших в результате курения, на средства налогоплательщиков? Каково ваше мнение по поводу отчисления бюджетных средств для субсидирования фермеров, выращивающих табак? Каково ваше мнение о необходимости запрета курения во всех общественных местах? Какие права, по вашему мнению, следует предоставить курильщикам?» Для каждого из ответов было оставлено много места. На странице четвертой перечислялись имена семнадцати юристов, официально участвовавших в нынешнем процессе, а также еще восьмидесяти, которые имели к ним хоть какое-нибудь отношение по службе. «Знакомы ли вы лично с кем-нибудь из этих юристов? Представлял ли когда-либо кто-нибудь из них ваши интересы? Участвовали ли вы в любом качестве в судебном разбирательстве, в котором участвовал один из них?» Нет. Нет. Нет. Николас быстро ставил прочерки. На пятой странице имелся список предполагаемых свидетелей. Шестьдесят два человека, включая Селесту Вуд, вдову и истицу. «Знакомы ли вы с кем-нибудь из этих людей?» Нет.