Вердикт двенадцати - [63]

— Истинная правда, сэр, — вырвалось у Джеймса Стэннарда к собственному его удивлению.

— Добавим к этому не блещущую умом посудомойку и повариху с садовником, против которых имеются вполне определенные подозрения. Да продавца газет — под перекрестным допросом он выглядел неважно, и учителя — тот выглядел еще хуже. Вот вам и все свидетели обвинения. Компания бледная и не внушающая доверия.

Единственные доказательства, на которые можно опереться, поскольку они не менялись, — документальные доказательства. Таковых у нас два. Вырезка из эссекской газеты и рассказ про Среднего Ваштара, который прочитал нам главный защитник. И то и другое мы можем тщательно рассмотреть и решить, что они означают. Тут мы хотя бы на твердой почве. Итак, газета. Вырезка ясно показывает, что кто-то в доме знал о ядовитых свойствах пыльцы плюща. С этим не приходится спорить. Но мы не можем заключить, кто именно знал. Судя по всему, неизвестно, кто заказал газету, и это неудивительно, стоит лишь немного подумать. С того времени прошло больше года, и скорее всего об этом просто забыли. Да и с какой стати помнить о таком пустяке? Не вызывает сомнения только одно: вырезка находилась в доме, кто угодно мог ее прочитать и сделать соответствующие выводы. Кто угодно, включая мальчика.

Дальше нам помогает продвинуться история со Средним Ваштаром. Не могу согласиться с коллегой, презрительно отозвавшейся о сэре Изамбарде Бернсе, главном защитнике. На мой взгляд, он изрядно прояснил дело. Возможно, он даже предотвратил роковую судебную ошибку, потому что рассказ о Среднем Ваштаре отсылает нас наконец к конкретному лицу. Здесь, конечно, замешан ребенок: рассказ указывает на него и ни на кого другого. Именно он дал своему любимцу столь необычное имя, которое поставило в тупик всех окружающих. Теперь-то мы знаем, откуда оно взялось, — рассказ не оставляет сомнений. Средний Ваштар — имя мстителя. Хорек выступает защитником несчастного маленького мальчика, над которым злобная тетушка измывается под предлогом заботы о его здоровье. Де Ропп — ван Бир, ван Бир — Де Ропп. До чего похожие имена — и как губительно сходство! Вы помните, чем кончила в рассказе эта миссис Де Ропп, тетушка, которая тоже убила любимицу своего подопечного? Ей перегрызли горло. Ее убили, к вящей радости автора и читателей, и мальчик с того времени зажил счастливо. Жуткий рассказ, особенно когда попадает в руки патологически впечатлительного болезненного ребенка. И если мальчик в довершение ко всему дает любимому кролику имя, которое мог узнать только и исключительно из рассказа, то это неопровержимо свидетельствует: из рассказа же он позаимствовал и его жутковатую идею. Я почти не сомневаюсь, что он действительно хотел отравить тетку, но в итоге отравился сам. Бедный малыш, жизнь не обещала ему ничего хорошего, так, может, для него все обернулось и к лучшему. В любом случае, — сухо подытожил доктор Холмс, взяв себя в руки и отметая всякую сентиментальщину, — обвинение против этой женщины не выдерживает никакой критики.

— Правильно вы говорите, — сказал мистер Стэннард, который успел тем временем разобраться в деле собственным разумением. — А что полиция к ней привязалась, так это ничего не значит. Ровным счетом ничего.

Полиция, добавил он про себя, всегда лезет в чужие дела и портит людям жизнь. А сами только и норовят, чтоб зайти выпить на дармовщинку, и попробуй не угости. А на другой день так и жди — попытаются подловить на торговле спиртным после закрытия заведения.

Мистер Поупсгров опять перехватил инициативу, дабы не пускать обсуждения на самотек.

— А вы что скажете, сэр? — обратился он к заурядного вида помощнику парикмахера, мистеру Дэвиду Эллистону Смиту. Мистер Эллистон Смит еще не сформулировал своего мнения по этому делу, но понимал, что отмалчиваться нельзя.

— Мне не нравится поведение обвиняемой, — заметил он. — Она так и не выступила с показаниями, а ведь могла бы. Честный человек на ее месте обязательно бы выступил. По-моему, это значит только одно — она что-то скрывает.

— Полностью разделяю, — отозвался его сосед, актер Айвор Дрейк. — Тут напускают туману. И то, как она держится, мне кажется подозрительным. Я в суде с нее глаз не сводил.

Тут мистер Поупсгров понял, что должен вмешаться, и сделал это весьма успешно.

— Этот факт, знаете ли, не должен на нас влиять. Судья четко разъяснил, что гласит по этому поводу английский закон. Обвиняемый имеет полное право отказаться от дачи показаний, и такое решение никоим образом не должно становиться источником предубеждения. Много людей, не знающих за собой решительно никакой вины, просто не в состоянии вынести испытание перекрестным допросом. Возможно, они понимают, что будут смешно выглядеть на месте для свидетелей и начнут путаться и сами себе противоречить из элементарного замешательства и неумения выразить свои мысли. Не всякому дано сохранить ясную голову, когда его допрашивает опытный адвокат, а от ответов зависит сама его жизнь. Если человек чувствует, что не справится, не нужно его заставлять. Во всяком случае, даже не вдаваясь в психологию, наш долг вполне недвусмысленно и категорично сформулировал для нас его милость: