Верди - [8]
Это Провези дал ему прочитать Витторио Альфьери[6], он подсказал Верди, пятнадцатилетнему подростку, мысль сочинить кантату «Безумие Саула» на стихи поэта из Асти. Это Провези научил его контрапункту, и Верди смог заменить его несколько раз за органом в соборе Буссето. Так что можно утверждать — и это будет недалеко от истины, — что Провези научил его большему, чем Лавинья. И теперь он даже не может отдать ему последнюю дань уважения. Он осужден оставаться в Милане. Как гнетуща и отвратительна нищета! Как тяжело переносить ее!
Город, где Верди переживает пору своего нищего и печального ученичества, живой, открытый, доброжелательный, многолюдный. Людям здесь живется хорошо, хотя антиавстрийское движение и начинает давать о себе знать. Члены «Молодой Италии», патриотической организации, которую год назад основал Мадзини[7], объявлены правительством государственными преступниками. В самых известных салонах, где рождается общественное мнение — Конфалоньери и Маффеи, Бельджойозо и Мандзони, — говорят о ликвидации зависимости от Австрии, о национальном единстве. Нарасхват покупают последние литературные новинки — «Этторе Фьерамоска» Массимо Д’Адзельо и по-прежнему пользующиеся невероятным успехом «Мои темницы» Сильвио Пеллико, которые продаются уже более года.
Верди тоже среди читателей Пеллико и Д’Адзельо. Однако еще нельзя утверждать, что ему уже близка идея национального объединения страны и обретения ею независимости. Пока что его гораздо больше волнует другое. Ему двадцать лет. И если провести кое-какие сопоставления, то можно лишь окончательно пасть духом. В его возрасте Россини был уже знаменит, Моцарт прославлен на весь мир, Беллини признан многообещающим талантом. Он же все еще находится в обучении у Лавиньи и не имеет никакой надежной перспективы. Конечно, со смертью Провези открылась вакансия — место органиста в соборе и учителя музыки в Буссето. Но не такое уж это большое счастье, и о славе тут мечтать не приходится. Тем не менее хоть что-то определенное — твердый оклад и еще кое-что. Понятно, что Антонио Барецци начинает хлопотать — старается обеспечить своему любимцу место Провези.
Настоятель, однако, не любит Верди. У него свои основания возражать против этого назначения. Начать с того, что священник не испытывал симпатии к этому свободолюбцу Провези, который никогда не признавал церковной иерархии и не был набожно почтителен к верховным властям. И теперь этот молодой человек из Ле Ронколе, у которого, говорят, плохой характер и слишком велика гордыня, не внушает ему особого доверия. Поэтому дон Джан Бернардо Балларини, прибегая ко всяким уловкам, откладывает решение и под разными предлогами тянет время. Это коварный и неутомимый интриган, которому за каждым углом мерещатся революционеры. В конце концов ему удается все запутать и помешать Верди стать органистом в соборе.
И вся эта жалкая возня, словно в змеином гнезде, все эти провинциальные интриги ведутся из-за какого-то незначительного места. Верди огорчен. Он знает, что в Буссето у него как органиста и учителя музыки нет соперника. Знает также, что эта должность означает для него кусок хлеба, способ обрести самостоятельность. У него же нет возможностей, какие есть у его сверстника Рихарда Вагнера, который в это же самое время в Дрездене учится в университете, слушает лекции по эстетике и филологии, сотрудничает в журналах, путешествует, вращается среди «золотой молодежи» в Праге. У Пеппино совсем другие, весьма ограниченные горизонты. Он продолжает свою привычную миланскую жизнь. Лавинья говорит, что доволен «его усердием и способностями» в изучении музыки. Верди проявляет себя с лучшей стороны, заменив буквально в последнюю минуту дирижера, когда нужно было исполнить «Творение» Гайдна в благотворительном концерте Филармонического общества. В то же время он делает все, чтобы набраться опыта, — все чаще бывает в «Ла Скала», почти наизусть выучивает партитуры Доницетти. Денежные заботы, однако, все сильнее дают о себе знать. «Монте ди Пьета» Буссето, узнав, что Верди не принят в консерваторию, не перечисляет Барецци триста лир, которые тот добавил к своим тремстам и передал Пеппино, чтобы тот мог жить и учиться в Милане. Отец не имеет возможности помочь ему, он хочет, чтобы сын начал наконец хоть что-нибудь зарабатывать. Любовная история с Маргаритой (довольно вялая, по правде говоря, со стороны Верди) не может завершиться браком до тех пор, пока будущий супруг не получит определенного, постоянно оплачиваемого места. Но и это еще не все. Больше всего огорчает Верди, что знать Буссето видит, как он зависит от благородства одного из них, что он должен быть признателен и благодарен Барецци. Эти чувства он, несомненно, испытывает, но они тяготят его, раздражают, мешают жить. Он совсем не создан для того, чтобы быть кому-то за что-то обязанным. Он хотел бы покинуть этот городок, где под тем или иным предлогом его лишают даже места органиста. Верди живет в Милане, учится и страдает. Получает известие о смерти сестры Джузеппы. Никак не реагирует на это. Боль свою держит при себе. К тому же он привык, можно сказать, наследственно подготовлен к плохим известиям. Даже на этот раз все из-за тех же проклятых денег он не едет домой на похороны.
Яркая, насыщенная важными событиями жизнь из интимных переживаний собственной души великого гения дала большой материал для интересного и увлекательного повествования. Нового о Пушкине и его ближайшем окружении в этой книге – на добрую дюжину диссертаций. А главное – она актуализирует недооцененное учеными направление поисков, продвигает новую методику изучения жизни и творчества поэта. Читатель узнает тайны истории единственной многолетней, непреходящей, настоящей любви поэта. Особый интерес представляет разгадка графических сюит с «пейзажами», «натюрмортами», «маринами», «иллюстрациями».
В книге собраны очерки об Институте географии РАН – его некоторых отделах и лабораториях, экспедициях, сотрудниках. Они не представляют собой систематическое изложение истории Института. Их цель – рассказать читателям, особенно молодым, о ценных, на наш взгляд, элементах институтского нематериального наследия: об исследовательских установках и побуждениях, стиле работы, деталях быта, характере отношений, об атмосфере, присущей академическому научному сообществу, частью которого Институт является.Очерки сгруппированы в три раздела.
«…Митрополитом был поставлен тогда знаменитый Макарий, бывший дотоле архиепископом в Новгороде. Этот ученый иерарх имел влияние на вел. князя и развил в нем любознательность и книжную начитанность, которою так отличался впоследствии И. Недолго правил князь Иван Шуйский; скоро место его заняли его родственники, князья Ив. и Андрей Михайловичи и Феодор Ив. Скопин…».
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.