Вербовщик. Подлинная история легендарного нелегала Быстролетова - [98]

Тревогу старого разведчика можно понять. Почему генерал, курировавший борьбу с антисоветской деятельностью, вдруг обратил внимание на неопубликованные произведения, где давно поставлены последние точки? В книге «Трудный путь в бессмертие», которую Дмитрий Александрович не передавал ленинградской библиотеке и не показывал чужим людям – но ее держала в руках машинистка, перепечатывавшая рукописи набело, и переплетчик, – имелись резкие рассуждения не только об эпохе культа личности.

«Время идет, страшное время бесстыдной фабрикации мифов: я пережил миф о Муссолини и Гитлере, пережил сотворенный Сталиным миф о нем и становлюсь свидетелем медленного, осторожного, но упорного восстановления его культа: после реабилитации миллионов жертв советская история как будто вознамерилась реабилитировать и палача».

Быстролетов попросил внука вернуть все подаренные тома «Пира бессмертных». Сергей привез их, и дед начал жечь книги в ванной – страницу за страницей. Много лет спустя Милашов обнаружил, что сожжение было инсценировкой – Дмитрий Александрович порознь раздал тома в ледериновых переплетах доверенным людям.

«Дед полагал, если у меня будут выяснять судьбу рукописей, я мог сказать лишь одно: “Рукописи сожжены”».[412]

В 1990 году Анатолий Разумов установил, что «Трудный путь в бессмертие» и «Записки из Живого дома» – о последних годах лагерного заключения автора – хранятся в архиве КГБ. Чекисты согласились передать их Государственной публичной библиотеке. Книга под названием «Свет вдалеке» исчезла, ее содержание осталось неизвестным. Сергею Милашову запомнилось лишь, что там говорилось о судьбах высокопоставленных поляков и румын, сосланных в сибирские лагеря после присоединения восточных областей Польши и Бессарабии к СССР, и о расстреле польских офицеров в Катыни.

* * *

Зимой его вновь сразил инсульт.

«Дед, сидя перед зеркалом, читал букварь, с трудом выговаривая слова. На улице был солнечный день, мы пошли гулять, – рассказывал Сергей Милашов. – Я с болью смотрел на осунувшееся лицо деда, бережно держа его под руку… “Я хочу, как римлянин, умереть стоя на ногах!” – эту фразу как-то сказал мне дед».

3 мая 1975 года Дмитрий Александрович Быстролетов скончался. Анна Михайловна пережила мужа на восемь лет. На Хованском кладбище они упокоились рядом: внушительный памятник бурого гранита с надписью «Человеку в штатском слава!» над одной могилой, и скромная черная плита – над другой.

Один из героев «Щедрости сердца» объясняет своему собеседнику:

«Всё живое на земле боится смерти, и только один человек в состоянии сознательно победить в себе этот страх… Перешагнув через страх смерти, идейный человек становится бессмертным, и в этом его высшая и вечная награда! Смертных на земле – миллиарды, и они уходят без следа, для них опасности и тяготы жизни – это проклятье. А для нас они – радость, гордость и торжество! Борьба – это пир бессмертных!»

Но в другом сочинении Быстролетова есть иной примечательный фрагмент. Главный герой африканской повести – фоторепортер Гай ван Эгмонт – накануне отъезда проводит прощальный вечер на парижских улицах.

«Сад Тюильри. Сквозь дым и чад над Сеной устало повисла никому здесь не нужная рябая луна, закрылись киоски с мороженым, уехал на тележке балаганчик с кукольной сценой, и разбрелись по домам мамы и дети, влюбленные в темных уголках сада прильнули друг к другу и уплыли в сладкое небытие под трели шалопая-соловья, залетевшего в центр города явно по ошибке, а высокий человек сидел на дальней скамейке и думал о жизни. В душном автомобильном чаду парижской ночи он творил над собою пристрастный суд, точно руками ощупывал всё пережитое. И вдруг ему вспомнилось море… Если наклониться к пароходным перилам, положить голову на руки и глядеть через борт на воду, то откроется полная внутреннего значения картина рождения и гибели волн. Вот впереди из-под острого корабельного носа поднимается юная волна. В избытке сил она встает на дыбы и яростно бьет в спину другую, стараясь подмять ее под себя, спеша занять чужое место. Смотрите, она уже проплывает мимо, гордая и могучая, самая высокая и самая сильная! Но следите дальше, понаблюдайте до конца: сзади ее догоняет новая волна, более свежая, молодая и пробойная… Они сшибаются в остервенелом борении… Яростно летят вверх сверкающие на солнце брызги. Какое великолепие! Какой порыв! Но в этом взлете растрачены силы, бурного движения уже нет. Позади вьется только хвост пены, сначала игривой и белоснежной, потом вялой и серой. Наконец, ничего не остается, кроме пузырей, лениво покачивающихся на мелкой ряби».

И неизвестно, какой радости, гордости и торжеству автор верил больше.

Список псевдонимов и агентурных имен Дмитрия Быстролетова

«Андрей»

«Бэла» (венгерский граф)

Венто, Джон

Галлас, Александр (греческий коммерсант)

Галлени, Ганс (голландский коммерсант)

агент «Ганс»

Герреро, Хуальт Антонио

сэр Гренвилл, Роберт (английский лорд, эмигрировавший в Канаду)

«Джон»

Переньи, Ладислав (венгерский граф)

Переньи де Киральгаза, Йожеф (венгерский граф)

Пирелли, Лайош Йозеф / Пирелли, Джо (уроженец Братиславы, гражданин Чехословакии)