Вербовщик. Подлинная история легендарного нелегала Быстролетова - [91]

Бывшая сотрудница Торговой палаты Лебедева на свидетельском допросе «никаких компрометирующих сведений о Быстролетове не дала». По архивным данным ОГПУ и НКВД Быстролетов «как сотрудник этих органов характеризовался положительно». В конце января 1956 года Главная военная прокуратура закончила проверку дела. Военная коллегия Верховного суда СССР на заседании 22 февраля определила:

«Дополнительное расследование [показало], что Быстролетов Д.А. был осужден необоснованно… Приговор отменить, дело прекратить за отсутствием состава преступления».[390]

А вместе с этим настал момент оправдания друзей и стирания взаимных оговоров. Когда Быстролетова пригласили в военную прокуратуру, попросив написать объяснительные показания, его рука буквально летала по бумаге, будто и не было никакой скованности сознания и тела после недавнего паралича.

«Я задохнулся от волнения. Боже! Неужели я дожил до этого дивного мгновения восстановления истины! Наконец-то свершилось то, во что я верил вопреки разуму! И я стал перечислять всех, кого помнил по своему делу и по чужим делам. Костю Юревича, Женьку Кавецкого, многих других…»

Юревич и Эвенчик вместе отсидели-отработали в Севжелдорлаге, освободились в 1946 году и остались по вольному найму на строительстве новой Трансполярной магистрали. Но в декабре 1952 года бдительные местные чекисты, изучив материалы их дел, связались с ОСО при МГБ СССР, и вчерашних з/к заочно приговорили «за принадлежность к контрреволюционной организации и шпионаж сослать на поселение в Красноярский край [где они и так находились – И.П.] под надзор органов МГБ». Лишь в мае 1954-го Юревич осмелился отправить в президиум Верховного совета СССР заявление о реабилитации.

В показаниях от 11 февраля 1956 года Быстролетов вкратце изложил свою биографию, историю знакомства с Юревичем, детали совместной работы в союзе студентов и причины оговора на следствии. Следователи прокуратуры учли сведения из чехословацких и трофейных немецких архивов. В апреле трибунал Московского военного округа определил постановления ОСО НКВД-МГБ в отношении Юревича и Эвенчика отменить и дела прекратить за отсутствием состава преступления.[391]

Евгений Кавецкий испытал худшие мытарства. Он отмотал свой срок в августе 1947 года, вернулся на Украину, поселился во Львове, но в апреле 1951-го был арестован и постановлением ОСО сослан на поселение в Красноярский край как прежде осужденный за шпионаж. Летом 1954-го с места поселения был освобожден согласно еще бериевскому указу об амнистии. По заявлению Кавецкого Главная транспортная прокуратура СССР возбудила надзорное производство. Однако осторожный следователь, изучив материалы дела, 1 марта 1955 года вынес заключение: «Достаточных оснований к опротестованию решений ОСО при НКВД и МГБ СССР от 1939 и 1951 г. не имеется» (пересмотр дел Малли и Быстролетова не закончился, и их обличающие показания еще не были расценены как ложные).[392]

15 июня 1956 года Анна Иванова получила решение Президиума Мосгорсуда об отмене постановления ОСО по ее делу и прекращении самого дела. Тем же летом она зарегистрировала в загсе брак с гражданином Быстролетовым Д.А.

При оформлении пенсии по инвалидности вся его невероятно сложная и насыщенная жизнь в канцелярском измерении уложилась в короткий ряд цифр:

«Непрерывный трудовой стаж: по труд. книжке МГБ: 1) разные учреждения в СССР – 7 л. 9 м. 26 д., 2) НКВД – 8 л. 2 м. Не вошедший в трудовую книжку стаж: 3) Торгпредство СССР в Чехословакии – 4 г. 10 м., 4) Всесоюзная Торговая палата – 5 м. 18 д. Заключение – 16 л. 1 м. Всего 37 л. 4 м. 14 д.

Пенсия назначена из среднего месячного заработка 1900 р. Основной размер пенсии 201 р. Надбавка: а) за непрерывный стаж работы 40 р. 20 к., б) друг. надб. 60 р. Общая сумма пенсии 301 р. 20 к.»[393]

Сумма эта была всего-навсего минимальным размером выплат по I группе инвалидности «вследствие общего заболевания». Но Быстролетов нашел вполне достойную работу переводчика в ВИНИТИ – Всесоюзном институте научной и технической информации.

В июле 1961 года своего старого товарища разыскал Кавецкий.

«В момент его прихода меня дома не было, и когда Анечка усадила гостя за стол и хотела выйти, чтобы на кухне поставить чайник, то Женька подскочил и пытался выбежать вон: ему показалось, что она хочет позвать понятых или милицию. Он был сломлен не только физически, но и морально… Женька о реабилитации не просил и жил очень плохо. Мы подбодрили его. Я связался с Лидией Малли и взял от нее свидетельское показание о работе Женьки за рубежом, сам много и хорошо написал о нем и бросил письмо в ящик в приемной КГБ на Кузнецком. Меня вызвали для снятия показаний».

Реабилитация бывшего разведчика Штурмана состоялась.

Дмитрий Александрович переписывался с Константином Юревичем, в конце 1960-х они встретились в Москве и четыре часа просидели за столиком в кафе, вспоминая прошлое и делясь настоящим. Конечно же, они простили друг друга.

Со следователем Соловьевым разобралась сама жизнь. В июле 1942 года, будучи замначальника Особого отдела 10 армии Западного фронта, он пропал без вести во время оборонительных боев на Калужском направлении. Следователь Шукшин благополучно прошел войну в составе СМЕРШ, дослужившись до замначальника отделения 6-го (следственного) отдела Главного управления контрразведки в звании майора, получил Красную Звезду и ордена Отечественной войны II и I степеней. В конце 1955 года его сняли с полковничьей должности начальника отдела 3-го Главного управления КГБ (внутренняя безопасность и контрразведка в Вооруженных силах СССР) и уволили из органов «по служебному несоответствию» в тот же самый день, когда был реабилитирован Быстролетов.