Вербовщик. Подлинная история легендарного нелегала Быстролетова - [52]

«Мои частые разъезды за пределы Голландии создали в полиции впечатление, что часть моих капиталов находится за границей, – рассказывал Быстролетов. – На вопрос полиции, так ли это, я заявил, что имею капиталы в Америке. Тогда мне было предложено платить налог со всех моих капиталов, причем обещали выдать соответствующий документ для предоставления в американские финансовые организации… Так как я этого сделать не мог, то мне пришлось с фирмой порвать».[242]

GADA пригодилась в качестве прикрытия Базарову, а потом и Малли. В феврале 1936 года Давидович прибыл в Лондон. На переговорах с торговцами вторсырьем он появлялся вместе с помощником – Паулем Хардтом. Владельцы компаний заметили, что если мистер Давидович имеет некоторые познания в текстильном деле, то его представитель вообще ничего не понимает в этом бизнесе. Да и контракты эти иностранцы заключали на небольшие суммы – 700, 560, 400 и смехотворные 40 фунтов стерлингов. Но деньги есть деньги, почему бы и нет? В августе Давидович вернулся в Голландию, а Хардт[243] остался контролировать поставки ветоши. На его банковском счету лежал внушительный капитал – 4700 фунтов. С марта по август года он отлаживал доставку секретной информации, перемещаясь между Лондоном и Парижем.[244]

Летом 1936 года ИНО был буквально завален текстами переписки Foreign Office. Они поступали от трех источников: Мага, Дункана – агента в одном из английских посольств, и Вайзе – этот псевдоним присвоили Дональду Маклейну, третьему секретарю Западного отдела МИД. Маклейна, еще студентом тайком вступившего в компартию, привлек к шпионажу его однокашник по Кембриджу Ким Филби, которого прежде завербовал Арнольд Дейч.

Малли настойчиво предлагал выделить Вайзе «в изолированную линию» по причине его чрезвычайной ценности. Центр ответил согласием и обещал прислать наиболее подходящего для этой задачи агента Ганса – как только тот уладит свои личные дела в Москве.[245]

О том, чем Дмитрий Быстролетов занимался в Европе помимо линии Мага, можно лишь предполагать. Расчистке поддаются лишь отдельные фрагменты картины.

Визиты в Швейцарию неизменно приносили хорошие результаты.

«За время работы со мной “Носик” успел познакомить меня с одним матерым французским разведчиком – Лемуэном, зловещего вида стариком, торговцем чужими кодами. Старик развлекал меня рассказами о том, как во время Первой Мировой войны собственноручно расстреливал на французско-испанской границе разную подозрительную мелюзгу, и угощал меня вином и устрицами, и всё старался заманить на французскую территорию. Нехотя, ради установления дружеских отношений с японской разведкой, он продал мне несколько очень нужных шифров: шли предвоенные годы, информация со всех сторон была крайне необходимой».[246]

Впечатляет уже сам факт, что Быстролетов нашел подход к этому отъявленному и крайне опасному авантюристу. В молодости Рудольф Лемуан (настоящее имя – Фридрих Рудольф Штальманн; он родился в Потсдаме) отслужил во французском Иностранном легионе, спасаясь от наказания за криминал, а затем освоил стезю профессионального картежника и мошенника, подвизающегося в аристократической стезе. Под маской барона фон Кенига он работал в Южной Америке и Европе, сумел выкрутиться из нескольких судебных процессов и одновременно быть полезным французской и немецкой разведкам. В августе 1915 года мнимый барон вместе с женой-француженкой объявился в приграничном курортном городке Фуэнтеррабия на северо-востоке Испании, неподалеку от Сан-Себастьяна, где любила отдыхать королевская семья и мадридская политическая и финансовая элита. Фон Кениг быстро стал вхож в лучшие дома Фуэнтеррабии и даже получил под управление единственное местное казино. Испания соблюдала нейтралитет в мировой войне, но симпатизировала Антанте, поэтому настроения в ее правящих кругах интересовали обе враждующие стороны. Неясно, на кого шпионил фон Кениг, но по ту сторону границы он ездил часто и однажды выдал французам группу немцев, бежавших из лагеря для интернированных. В «мокрые дела» Штальманн ввязался после того, как в 1918 году перебрался в Барселону и сошелся с бывшим шефом городской полиции Браво Портильо, который втайне контактировал с германской разведкой, передавая ей сведения о поставках Антанте, а с ведома властей и промышленных кругов создал террористическую группу, боровшуюся с профсоюзами. Вместе они развернули настоящую войну с анархо-синдикалистами, когда активистов рабочего движения буквально отстреливали на улицах. Штальманн возглавил «Banda Negra» после смерти Портильо, сам пережил покушение на свою жизнь и был вынужден покинуть Испанию в 1920 году, поскольку его деятельность стала слишком вызывающей. С 1926-го он служит в Deuxième Bureau – разведуправлении французской армии, получив соответствующее гражданство, звание и приняв фамилию своей жены.[247]

Лемуан блестяще проявил себя на ниве шпионажа. В 1931 году он завербовал сотрудника шифровальной службы рейхсвера и целых семь лет покупал у него ценнейшие сведения. Мастер двойной игры не распознал, что «японский шпион» с внешностью киноактера – не тот, за кого себя выдает. Или, наоборот, принял его за человека своего круга, то есть образа жизни. Быстролетов передал контакт Игнатию Рейссу – на встрече с Лемуаном тот прикинулся офицером американской военной разведки и договорился о периодическом обмене материалами по Германии. Лемуан передавал как верную, так и ложную информацию, и Рейсс в конце концов раскрылся – заявил, что связан с ОГПУ. Попытка перетянуть матерого шпиона на свою сторону (факт контакта с советской разведкой казался сильным компроматом) не удалась. Однако после этой беседы Лемуан еще несколько раз виделся с Рейссом и обменялся сведениями об итальянском, чехословацком и венгерском шифрах.