Веранда в лесу - [145]

Лида ходит по веранде. Входит  К о р о в и н.

Ч е р в о н и щ е н к о. Не горюйте, Лидия Евгеньевна.

Не ответив, Лида уходит в дом.

К о р о в и н. Иван, почему Надежду сюда не позвал?

Ч е р в о н и щ е н к о. Звал. Просил! Разве пойдет сюда Надежда, если знает, что я здесь счастлив!

К о р о в и н (раскуривая трубку). Что она знает?

Ч е р в о н и щ е н к о. Знать нечего! А я счастлив. Заботы мои обыденней обыденных. Из лесу прискачу — на строительство бегу, в кабинет загляну — в прокуратуру мчусь. Мы уж на «ты» с прокурором, я ему пропуск выписал. Дела на мелких нарушителей суды не берут. Мы даже на собственной территории штрафовать не можем. И скрываем от населения, что бесправны. А он встанет перед тобой, подонок, и бубнит: «Подумаешь, зайца у вас убили…» Но — замкнули! Замкнули мы заповедник. Вот и все мое счастье. Эта семья мне поверила. А Надежда мстит мне. Гусыня жирная, кержачка несчастная. Характер тяжелый, неуступчивый, а про себя, когда одна, плачет, уверен. Беда моя, что я слабый. Брошу, уйду, дважды уходил, после психую, жалею. Трех парней она мне родила. Ты видал, какие у нас парни!

Входит  Л и д а. Садится. Слышен гудок автомобиля.

К о р о в и н. Что молодые так долго?

Л и д а. Прощаются. Посошок пьют. Ненавижу! (Встает, ходит.) Иван Степаныч, зачем удобрения привезли?

Ч е р в о н и щ е н к о (с усмешкой). Видали уж! (Горько.) Вчера хотел объяснить, не успел. На балансовой комиссии в министерстве меня били за низкую урожайность полей, о заповедности не вспомнили! Плевать им! Я эти ядохимикаты, Сергей, весной к вам назад отошлю.

К о р о в и н. Не отошлешь. Это приказ.

Ч е р в о н и щ е н к о. Отошлю.

К о р о в и н (дружески, тихо). Порядок налаживается, но не все сразу. Удобрения надо стерпеть. Стерпи. (Лиде, с досадой.) Вот не было бы у вас пашни и не было б! Я бы вас спиной заслонил. Вы того кляните, кто распахал эту пашню!

Л и д а. А того уж нет, Сергей Викентьевич!

К о р о в и н. Вот так всегда и бывает!

Из дому выходит  П а х о м о в.

П а х о м о в. Я домой. До свидания. (Уходит быстро.)

Молчание. Коровин курит.

Л и д а. Вы кто по профессии, Сергей Викентьевич?

К о р о в и н. Когда меня спрашивают, кто я, мне все чаще хочется ответить: старик я, дорогие мои, старичок уже. А что, Лидуша? Экономист я по образованию.

Л и д а. На международной конференции ботаников один доктор из Нидерландов сказал: самая большая мечта его, чтобы премьер-министром когда-нибудь стал ботаник.

К о р о в и н. То же самое, уверяю вас, пожелают юристы, санитарные врачи, и даже матери-одиночки. У каждого своя правда. Император Японии, кстати, биолог.

Л и д а. У него власти нет. (Молчит.) Иногда думаю, что все это от непросвещенности, от беззаботности. От какой-то жуткой полуграмотности всех этих юристов, санитарных врачей и матерей-одиночек. Мне плакать хочется. Если весной в эту землю положат химические удобрения… Не знаю. Ведь мы Ноев ковчег! Можно это понять? Мы же самый настоящий последний на земле Ноев ковчег! Кто побережет нас?

К о р о в и н. Не знаю, родная. Некомпетентен. Мы, Лидуша, министерство хозяйственное, сельское. Это хорошо я знаю. Республика небольшая, план большой. Как умеем, руководим вами. Деньги даем. И немалые. Но мы хозяйство. Сельское.

Ч е р в о н и щ е н к о. Так неужели за счет нашей небольшой пашенки, Серега, республику накормить собираетесь?

К о р о в и н. Неосторожно говоришь, Ваня. Тема эта тоненькая-тоненькая. Нынче урожай дивный всюду, а в прошлом году? Да и немало — пятьсот гектаров! Ты что же хочешь? Чтобы министерство само по собственной инициативе ликвидировало отменную пашню? Кто решится? Кто?! То, что создано, пусть и не умно, то уже создано. Создать всегда легче, чем ликвидировать. Создал — молодец! Старался, значит. А ликвидировал почему? Тут и начинается ответственность. Не объяснишь!

Входят  К а т я, С в е т л а н а  Н и к о л а е в н а, Т а т ь я н а  Я к о в л е в н а. М о р я г и н, К о л я  и  Ч е л о з н о в  несут вещи к машине.

Т а т ь я н а  Я к о в л е в н а. Ну, с богом! С богом! Быстрее!

Л и д а. Я не пойду. Ненавижу прощания.

Катя порывисто целует ее.

С в е т л а н а  Н и к о л а е в н а. Идем! (Уходит с Катей.)

Уходит  Т а т ь я н а  Я к о в л е в н а. Вернулся  Ч е л о з н о в.

Л и д а. Ты знал, что Коля факультет переменил?

Ч е л о з н о в. Да. Хочет работать в промышленности.

Л и д а. Света расстроилась. Все как-то у нас рассыпается постепенно… Катя, когда узнает, сильно расстроится. Света пока молчать велела. Катя любит семью. Ей трудно будет примириться с мыслью, что Коля уже в сущности стал городским жителем. Ты надолго к нам, Боря?

Ч е л о з н о в. Сейчас уеду. Времени совсем нет. (Улыбается.) Хотелось тебя увидеть. Извини, что, так сказать, нарушил запрет… Я люблю тебя! Что поделаешь! Люблю. Не могу забыть.

Л и д а (молчит. Негромко). Пойдем!

Ч е л о з н о в. Куда, Лида?

Л и д а. Идем! Кое-что соберу… (Идет в дом.)

Челознов уходит за ней. Возвращаются  С в е т л а н а  Н и к о л а е в н а, К о р о в и н  и  Ч е р в о н и щ е н к о.

С в е т л а н а  Н и к о л а е в н а. Я что-то почувствовала еще летом… У него вдруг появилось острое желание иметь машину. Я говорю: зачем? Ездить буду к вам, говорит. Нашел какие-то камни и был уверен, что медный колчедан… Оказалось, обычные камни. Меня поразило, как огорчился, что не получит вознаграждения и не купит машину. Коля привязан к нам и, конечно, уже тогда думал, как станет навещать. Послушаем сейчас музыку, посидим, чаю попьем.