Вера - [5]

Впрочем, всю затею пустили на самотек с самого начала. Да, сказали им, будет гораздо легче прочесать пустыню с помощью флаера, но все пилотируемые (а на Баст 3 их было не так и много) реквизировали. На случай, заявили, если Она вернется.

Хинд выглянул из-за двери.

— И как, сержант?

Мэдсен покачал головой:

— Да не заработает он. Лучше сдаться. Стоктон где?

— В туалете, — ответил Хинд и пояснил: — Дрочит небось.

Мэдсен фыркнул, не от отвращения, а потому что всегда фыркал, а не сморкался, затем вернулся к дрону. Тот лежал на столе, словно вскрытая летучая мышь. Сержант свернул перья и ткань крыльев, собрал членистое тело, решил положить обратно в футляр и выяснил, что робот не входит.

— Позови его, чтобы все упаковал обратно в коробку. Придется вернуться за еще одним.

— Надо было два захватить, — пробормотал Хинд, когда дверь за ним закрылась, но Мэдсен все услышал.

— Три, — крикнул он вслед. — Еще дебила, который их сделал.

Сержант снова фыркнул, по той же самой причине, что и прежде. Личной гигиеной он не отличался, а пока ждал Стоктона, вспомнил, что у него голова чешется. Поскреб ногтями — ради удовольствия такое событие он обычно приберегал для подобных случаев. Белые хлопья заклубились вокруг головы и осели на стол, тут же затерявшись среди пыли.

Вошел Стоктон, все еще путаясь в пуговицах на ширинке, по кивку Мэдсена направился к верстаку и принялся разбирать и заново упаковывать дрона. Как и Хинд, он был среднего телосложения и вполне приятный на вид, но что-то в нем чувствовалось неправильное. Парень отличался вкусами, которые обычные люди не разделяли, а потому держал их при себе, частенько сидя в туалете. Коллеги нередко замечали, что место ему на «аутсайдере». Он обладал всеми положенными отклонениями, жил в одиночестве, вот только талантов ему не хватало.

Дрон не влез в футляр и после второй разборки. Часть носа с неисправной оптикой — будь робот реальной летучей мышью, это оказалась бы голова с висящим наружу левым глазом — упорно не вмещалась в коробку. Стоктон уже принялся перекладывать машину по новой, но Мэдсену процесс наскучил.

— Да оставь ты его. Скажи Хинду, пусть возьмет граундкар и привезет еще один… Нет, пусть привезет три.

— Еще три, сержант?

— Он поймет.

Стоктон вышел, но через секунду вернулся.

— Сержант, вам лучше взглянуть на это.

Тот поднялся, поначалу лениво, но, увидев лицо солдата, выпрямился, поспешил к двери и замер, вместе с Хиндом и Стоктоном вытаращившись на фигуру, которая, падая, спускалась по склону к ним. Изящную темную фигуру.

— Ему нужна помощь, — заявил Стоктон.

— О, ты думаешь? — заревел Мэдсен и побежал к неизвестному, остальные последовали за ним.

Фигура наткнулась на граундкар, стоявший у нее на пути — Шарабт все еще старался держаться прямой линии, — и пошла дальше, и, когда люди добрались до нее, шахранин не упал им на руки или на землю, но стоял, покачиваясь.

Шарабт все еще носил форму офицера Содружества, но только верхнюю половину. Ниже поясницы он был голым. Мэдсен почувствовал запах, а только потом увидел кровавые останки, свисающие с низа живота уцелевшего и между его ног.

— Несчастный ты ублюдок, — сказал он, — ты еще и беременным был?

Он взял Шарабта за плечи и мягко опустил его на землю. Вторые веки шахранина моргали горизонтально, а рот что-то бесшумно пытался сказать, но тонкое лицо не выражало никаких эмоций.

— М-м-м-м, — произнес Шарабт. — Ш-ш-ш-ш-ш.

— Позже, — оборвал его сержант. — Отдыхай. Тебе надо отдохнуть.

Он повернулся к Стоктону, который уже метнулся обратно к сараю, и крикнул:

— Передай командованию, чтобы прислали сюда медиков, немедленно! Выживший шахранин с «Паллады», преждевременные роды, транспортировке не подлежит.

Запах, идущий из промежности Шарабта, сбивал с ног и был отвратительным даже для Мэдсена, но сержант остался с раненым. «Он потерял его, — пробормотал человек про себя, — оно умерло. Скорее всего, схоронил где-то в пустыне, они всегда хоронят трупы при неудавшихся родах, сразу же. Вместе с именем, прошлым и будущим ребенка».

Теперь, когда Шарабт остановился, мухи густым облаком кружили у него между ног. Мэдсен хотел накрыть шахранина курткой, но потом передумал; лучше не трогать и не прикрывать раны, пока не прибудет помощь. Вместо этого принялся махать руками в нескольких дюймах над пораженной зоной, чтобы отогнать насекомых. Подумал, как странно это может выглядеть в глазах Стоктона, если тот вернется; уж кому-кому, но даже Стоктону будет непривычно.

Солдат возвратился почти сразу, но слишком волновался и ничего не заметил.

— М-м-м-м-м-м-м, — снова произнес Шарабт. — Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.

Без толку. Слова оставались внутри. Губы не могли придать им форму.

— Они в пути, — доложил Стоктон.

Мэдсен кивнул.

Солдат принес чашку с водой. Сержант приподнял шахранина, чтобы тот мог попить. Выживший принял помощь с благодарностью, хотя большую часть пролил. Чашка оказалась слишком крупной для узкой пасти хищника.

Было похоже, что ему удобно лежать, опираясь на руки Мэдсена, а потому сержант не отпускал шахранина, а двое солдат сидели рядом, в пыли. Так они и ждали помощи. Запах становился все хуже — кровь шахран обладала ароматом, который большинство людей не переносили, — но они оставались рядом.