Вера, или Нигилисты - [4]

Председатель. Завтра в четыре часа будет заседание совета по какому-то секретному делу, о котором нашему комитету ничего не удалось выяснить.

Михаил. Будут обсуждать кровавые делишки, дело ясное. А в каком зале состоится заседание?

Председатель. В желтом гобеленовом зале, названном в честь императрицы Екатерины.

Михаил. Меня не интересуют красивые названия. Я хочу знать, где расположен этот зал.

Председатель. Не могу сказать, Михаил: я больше знаю о тюрьмах, чем о дворцах.

Михаил (неожиданно обращаясь к Алексею). Где этот зал, Алексей?

Алексей. На первом этаже, со стороны внутреннего двора. Но почему ты спрашиваешь, Михаил?

Михаил. Да так, друг любезный, ничего особенного! Просто я очень интересуюсь жизнью и перемещениями царя и знаю, что ты можешь подробно рассказать о его дворце. Каждый бедный студент-медик в Москве хорошо разбирается в царских дворцах. Это ваша обязанность, не так ли?

Алексей(в сторону). Неужели Михаил заподозрил меня? Сегодня он как-то странно себя ведет. Но почему она не приходит? Костер революции гаснет и превращается в кучку пепла, когда ее здесь нет.

Михаил. Дружище, ты в последнее время вылечил многих пациентов в своей больнице?

Алексей. Есть один смертельно больной, кого я больше всего хотел бы излечить, но не могу.

Михаил. Ага! Кто же это?

Алексей. Наша Россия-матушка.

Михаил. Излечение России — это дело для хирурга, который должен орудовать ножом. Мне не нравятся твои медицинские методы.

Председатель. Профессор, мы прочитали гранки вашей последней статьи; они очень хороши.

Михаил. О чем она, профессор?

Профессор. Ее главная тема, мой дорогой брат, — «Убийство как способ политической реформы».

Михаил. Перо и чернила мало что значат для революции. Один кинжал сделает больше, чем сотня эпиграмм. Тем не менее позвольте нам ознакомиться с этими научными рассуждениями. Дайте статью мне, я сам прочитаю ее вслух.

Профессор. Брат, ты не делаешь пауз между предложениями; пусть лучше Алексей прочитает ее.

Михаил. Ну да! У него язык подвешен, как у молодого аристократа, но что до меня, я не обращаю внимания на паузы, лишь бы смысл был ясен.

Алексей(читает). «Прошлое принадлежало тирану, и он осквернил его; будущее принадлежит нам, и мы сделаем его священным». Да! Сделаем наше будущее священным, и пусть свершится хотя бы одна революция, которая не вскормлена на убийствах и преступлениях.

Михаил. Кто пришел к нам с мечом, тот от меча и погибнет! Ты слишком мягок для нас, Алексей. Здесь не должно быть никого, кроме людей, чьи руки заскорузли от труда или покраснели от крови.

Председатель. Тише, Михаил, тише! Он храбрейший среди нас.

Михаил (в сторону). Сегодня ночью ему понадобится быть храбрым.

Снаружи доносится звук бубенцов подъезжающих саней.

Голос(из-за двери). Per crucem ad lucem.

Ответ стража у двери. Per sanguinem ad libertatem.

Михаил. Кто это?

Входит Вера в плаще, который она сразу же сбрасывает и оказывается в бальном платье.

Вера. Храни вас Господь!

Председатель. Добро пожаловать, Вера, добро пожаловать. У нас было тяжело на сердце, пока мы не увидели тебя, но теперь звезда свободы разгонит ночную тьму.

Вера. В самом деле, брат, вокруг царит ночная тьма. Безлунная, беззвездная ночь! Россия поражена в самое сердце. Иван, которого называют царем, собирается нанести нашей матушке более смертоносный удар, чем любой, когда-либо нанесенный тиранией против людей.

Михаил. Что теперь натворил тиран?

Вера. Завтра во всей России будет объявлено военное положение.

Все. Военное положение! Мы пропали! Мы пропали!

Алексей. Военное положение? Невозможно!

Михаил. Глупец, в России нет ничего невозможного, кроме реформ.

Вера. Да, военное положение. У людей отнимают последние права, на которые они могли опереться. Теперь наших братьев будут забирать из домов без суда и следствия и даже без обвинения; будут расстреливать их на улицах, как бешеных собак, посылать на гибель в снегах, голодать в темницах и гнить в рудниках. Вы понимаете, что значит военное положение? Весь народ подвергнется удушению. Улицы днем и ночью будут кишеть солдатами, у каждой двери встанут часовые. Теперь никто не осмелиться ходить открыто, кроме шпионов и предателей. Теперь, когда мы прячемся в логовах, тайно встречаемся и говорим шепотом, что хорошего мы можем сделать для России?

Председатель. По крайней мере мы можем пострадать за нее.

Вера. Мы уже слишком долго страдали; теперь настал час возмездия и уничтожения.

Председатель. До сих пор народ все терпел.

Вера. Так было потому, что люди ничего не понимали. Но теперь мы, нигилисты, дали им вкусить от древа познания. Дни безгласных страданий для России закончены.

Михаил. Военное положение, Вера! Ты принесла страшную весть.

Председатель. Это смертный приговор для российской свободы.

Вера. Или сигнал к началу революции.

Михаил. Ты уверена, что это правда, Вера?

Вера. Вот манифест; я сама украла его на балу у юного дурачка, одного из секретарей князя Павла, которому его дали для переписывания. Поэтому я так задержалась.

Вера передает манифест Михаилу, который начинает читать.

Михаил. «Ради обеспечения общественной безопасности и по приказу государя, отца народа, в стране вводится военное положение». Отец народа!