Вера и жизнь - [34]

Одна писательница, которая, как мне кажется, также имеет свою своеобразную интерпретацию христианства, сказала, что нет никакого Страшного суда. Но мы с вами знаем из Священного Писания, из всей церковной традиции – не из приспособленческого богословия, которое хочет понравиться и угодить людям, а из того христианского миропонимания, которое стремится, чтобы мы Богу угождали, – мы знаем, что есть Божий суд, и он обличит всякую неправду, и он откроет всякую правду. И вот этот Божий суд закончит всякий плюрализм, и, значит, мы должны жить, помня о нем, а не о том, что мы больше нравимся или меньше нравимся кому-то из имеющих влияние в обществе людей.

О дискуссиях вокруг суда над «Pussy Riot» – из программы «Комментарий недели» на телеканале «Союз», 24 августа 2012 г.

Естественно, возник вопрос: как зафиксировать в праве невозможность «символических» провокаций, чреватых общенациональным конфликтом и даже гражданской войной? Вспомнили норму Кодекса об административных правонарушениях, запрещающую оскорбление религиозных чувств. Предложили воспроизвести эту норму в Уголовном кодексе, усилив наказание. Когда я обсуждал соответствующий законопроект в Госдуме, поддерживали его практически все, что сделало возможным быстрое его принятие в 2013 году. А вот в смоделированном по западным лекалам «гражданском обществе», да и собственно на Западе поднялся невероятный вой. В некоторых СМИ буквально кричали, что на страну наступает мракобесие и скоро в ней запылают костры инквизиции.

В качестве одного из главных «аргументов» выдвигалась неопределенность понятия «чувства». Но в случае с чувствами национальными этого аргумента мы не слышали – ведь речь шла о том, что выгодно иным противникам усиления Православия. Так же как не слышали, например, выступлений против компенсации морального вреда – а здесь, между прочим, речь тоже идет о явлении, которое не измеришь и не подсчитаешь. О защите религиозных чувств законом говорили как о чем-то совершенно новом, хотя КоАП установил эту защиту еще в 2001 году. Наконец, дискуссия совершенно обходила стороной вопрос о том, что вне зависимости от каких-либо чувств, согласно КоАП, нельзя совершать «умышленное публичное осквернение религиозной или богослужебной литературы, предметов религиозного почитания, знаков или эмблем мировоззренческой символики и атрибутики либо их порчу или уничтожение». Данную норму, действующую пятнадцать лет, наши критики даже не цитировали – предпочли говорить о чувствах. Молчать об упоминании в законе ценности священных предметов им было выгоднее: они понимали, что все больше людей в мире считают святыни не менее важными, чем ценность земной человеческой жизни. Наши оппоненты понимали: спроси сегодня людей, что важнее – человек или святыни, – и наши современники выберут второе. Этого боялись, но истерики избежать не смогли. Очень не хотелось терять еще одно завоевание воинствующей «светскости» – изгнание из общественного пространства той самой ценности святынь, как религиозных, так и гражданских. Но что ж поделаешь: эта ценность возвращается, в том числе в право. Люди просто не могут без нее жить – как и без «большого» смысла, который не найдешь в потреблении, развлечениях и «ценностях» типа Sex&Money.

К сожалению, акции в храмах опять пытаются противопоставить истинному христианству некий культ вседозволенности любых человеческих проявлений, в том числе греховных, и культ свободы. Блаженны милостивые – да, но милость Божия зачастую проявляется в том, что Господь через наказания, через испытания, через обличение неправды, через жесткое расставание человека со своими заблуждениями и иллюзиями ведет нас от жизни, наполненной ложью, и безнравственностью, и пороком – к настоящей жизни. Божия любовь – это не любовь неумного родителя, который способен перекормить ребенка конфетами и этим погубить его здоровье, или потворствует любым его поступкам, хорошим и плохим, тем самым лишая его нормального будущего. Господь любит и наказывает, Господь любит и обличает неправду, Господь исправляет наши пути даже тогда, когда мы этого не хотим и считаем, что грех дает нам гораздо больше счастья, чем жизнь по Божиим заповедям.

И наше милосердие не должно быть соглашательством с грехом, потворством греху, потому что, когда мы одобряем то, что нельзя одобрять, и потворствуем тому, чему нельзя потворствовать – мы закрываем от людей настоящее благо, мы делаем им хуже. В Вене в Никольском соборе люди, которые поднялись на амвон в масках, держали в руках плакат, на котором было написано: «Бог любит», и дальше было употреблено название печально знаменитой группы. Бог не любит эту группу, Бог любит каждую из ее участниц, Он желает, чтобы эти женщины спаслись и пришли в познание истины, которой, как одна из них сказала, они не имеют, потому что настроены на вечный поиск этой истины. Бог любит их, Он желает их покаяния, Он желает, чтобы они шли не тем путем, который рано или поздно приведет к духовному тупику, к страстям (а страсть – это страдание), к оскудению жизни, к скуке, к тоске, к одиночеству.