Вера и жизнь - [14]

Строгость владыки не мешала общительности. Уже в 80-е годы на Погодинской, 20, бывали многие известные художники, писатели, актеры, ученые. К концу десятилетия митрополит подружился с академиком Велиховым, вместе с которым провел в Москве несколько миротворческих международных форумов. Был у него контакт и с Раисой Горбачевой – в результате общественные инициативы митрополита и Велихова поддерживались на высоком уровне. Один из форумов даже приветствовал в Кремле глава государства. В 1989–1991-х годах владыка был народным депутатом СССР – избрался от Советского фонда культуры. В эти годы на Погодинскую приезжали Собчак, Айтматов, другие известные политики и интеллектуалы.

Конечно, общественная деятельность митрополита, частота его упоминаний в СМИ, популярность среди советской и постсоветской элиты вызывали в церковной среде плохо скрываемую ревность. Его называли «красным архиереем», обвиняли в сотрудничестве с КГБ (об этой теме – позже), в чрезмерной «светскости». Однако политика в узком смысле слова была ему чужда. Как-то мы, иподиаконы, ждали его на вечернюю службу. Он, как нередко бывало, приехал за пять минут до торжественной части всенощного бдения – полиелея, который должен был служить, и, облачаясь, выдохнул:

– Какой контраст!

– Владыка, а где вы были? – спросил кто-то из нас.

– На съезде народных депутатов. Блажен муж…

Последние слова повисли в воздухе, но в алтаре засияли улыбки. Митрополит прозрачно намекнул на библейские слова, спетые незадолго до того во время службы. Этими словами начинается Псалтирь: «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых» (Пс. 1, 1). Мы, впрочем, и без того знали, где у владыки сердце – в храме или в зале заседаний.

Владыка Питирим избежал ошибки, свойственной многим тогдашним руководителям, – он не проверял за подчиненными каждую мелочь. Он был живым хранителем эталона того, как надо писать, говорить, поступать. Ему были свойственны глубочайшая церковная культура и изысканное чувство вкуса. Он не терпел неуклюжести при богослужении – как «лапотной», так и «интеллигентской». У него вызывали иронию елейные тексты, попытки подделать церковный стиль, вычурно-«православная» манера одеваться и держаться в обществе. При этом он был настоящим хранителем церковных традиций. Свои молодые годы будущий митрополит провел среди тех, кто застал дореволюционную церковную жизнь, – он был иподиаконом и помощником Патриарха Алексия I, учился у наследников «старой» богословской школы, которые в сороковые годы вышли из лагерей и вскоре скончались. Он прекрасно знал церковную Москву, мог часами рассказывать о ее традициях и притчах, знал каждую священническую могилу на центральных московских кладбищах, куда часто приходил «проведать» духовенство прежних десятилетий.

Покойный ныне художник Юрий Селиверстов как-то назвал митрополита Питирима «неприлично одаренным человеком». Его интересовали естественные науки, техника, политика, философия, искусство, да и вообще буквально все стороны жизни. Владыка играл на виолончели, был прекрасным редактором и самобытным фотохудожником, умел общаться с людьми самых разных кругов и статусов. <…>

Впрочем, при всей своей общительности Владыка не был «свойским попом», не любил фамильярностей и «дружеских» тусовок. Он редко кому открывал душу. <…> Менее чем за месяц до кончины митрополита, когда Святейший Патриарх Алексий посетил умирающего в госпитале, тот посетовал, что не может приехать в храм, и сказал Патриарху: «Я живу от праздника до праздника». Действительно, так проходила вся жизнь почившего архипастыря. Да дарует ему Господь вечное торжество, вечный Свой праздник.

Из статьи «Неприлично одаренный архиерей». «Независимая газета», 23.11.2003

В 1994 году Издательский отдел Московского Патриархата был расформирован – Архиерейский Собор счел его «исполнившим свое первоначальное предназначение». Вместо него были созданы две новые структуры. Это решение, конечно, было принято именно для того, чтобы сместить митрополита Питирима. Отчасти оно было оправданно – владыка, по сути, не принял избрания Патриарха Алексия, в «Журнале Московской Патриархии» почти не публиковались материалы о деятельности Предстоятеля и даже официальные церковные документы. Долго так продолжаться, понятно, не могло. Впрочем, уникальный коллектив был почти полностью разогнан, а самому митрополиту ничего не предложили – он остался «титулярным» викарием Московской епархии.

Признаюсь, что тогдашнее решение осуществлялось моими руками. Все 90-е годы я составлял проекты большинства крупных церковных документов – обычно под руководством митрополита Кирилла, иногда вместе с коллегами, в частности, с игуменом Иннокентием (Павловым). Мы долго вынашивали планы преобразования Издательского отдела, превратившегося в автономную структуру, жившую отдельной от остальной Церкви жизнью. В какой-то момент наши идеи совпали с мнением митрополита Кирилла, и соответствующий документ мной был быстро подготовлен. Иронию бюрократического процесса и справедливость истории я ощутил на себе в 2015 году, когда меня освободили от поста председателя Отдела Московского Патриархата по взаимоотношениям Церкви и общества тоже под предлогом реорганизации и тоже «выразив благодарность».