Вера и власть - [11]

— Итак, теперь, когда вы нашли Пожиратель Солнц, ваша работа завершена? — спросил Мандериан. — Или, точнее, — считают ли власти ее завершенной?

— В этом-то и заключается моя дилемма, — улыбнулся Омилов. — Теперь я должен передать его координаты Найбергу, после чего Флот незамедлительно выступит против Эсабиана. Я не спорю — это действительно необходимо, — мягко добавил он.

Мандериана в детстве мучили кошмары, в которых материнский пеш мас'хадни подвергал его пыткам. Омилов испытал это должарианское искусство на себе — и произошло это в месте, которое еще недавно было цитаделью его сюзерена и друга.

— Какой же доклад вы представите Брендону, нашему новому Панарху?

Омилов, точно во власти печальных воспоминаний, потер щеку и вздохнул.

— Это необходимо, — повторил он и поднял глаза. — Но эта работа теперь не только моя, и я должен думать не только о настоящем, но и о будущем. Эсабиан как-нибудь да испортит это урианское сооружение — тут уж ничего не поделаешь. Но я пущу в ход все свое влияние, чтобы добиться хотя бы от своих обещания не уничтожать станцию. Насколько нам известно, это единственная урианская конструкция, функционирующая до сих пор. Хотя Эсабиан извлек оттуда энергетические реле, делающие его гиперснаряды столь смертоносными, я не могу поверить, чтобы все тамошние артефакты имели отношение к военному делу. Взять хотя бы гиперрацию. Об этом я и доложу Брендону: мы обязаны сохранить Пожиратель Солнц для науки. — Он хлопнул ладонью по столу. — Это больше чем долг — это священная миссия.

И он хочет, чтобы Мандериан стал его союзником, иначе даже этого бы не сказал. Мандериан поставил чашку и кивнул.

— Возможно, наши цели совпадают. Элоатри, руководимая своим видением, попросила меня следовать за полиментальным единством, представленным эйя, келли, Вийей и мальчиком.

Видение. Омилов не произнес этого слова вслух, но глаза его сузились, и Мандериан ощутил прилив эмоций. Закоренелый скептик, Себастьян Омилов сам подвергся власти Сновидения перед отлетом с Ареса, и то, что он испытал, до сих пор не отпускало его.

— Если кто-то из них и понимает, что ищут здесь эйя, то посторонним не говорит.

— Со мной уж точно никто не откровенничал.

Мандериан помолчал, подыскивая слова.

— То, как члены полиментального сообщества понимают друг друга, — это один вопрос. Их общение с посторонними — другой.

Омилов сложил пальцы вместе, опершись подбородком на указательные.

— Что именно вас беспокоит? — подчеркнуто объективным тоном спросил он.

От его внимания не ушло, что я ввел в разговор их имена; напрасно было бы отрицать, что я обеспокоен.

— Вийя наблюдала бой с «Самеди» и гибель Панарха Геласаара глазами Брендона.

Омилов тяжело перевел дыхание:

— Это они вам сказали?

— Никто из них не сказал мне ни слова. Но признаки достаточно красноречивы. Когда мы вошли в выделенную для нас комнату с экраном, Панарх дал понять, что знает о присутствии Вийи. — Мандериан изобразил легкое движение Брендона. — Как он мог знать? Босуэлла на нем не было, и стоял он за капитанским креслом, в стороне от всех остальных.

— Рядом со мной, — тихо произнес Омилов. — А я, разумеется, ничего не знал. Итак... — Омилов уставился в пространство перед собой, поразмыслил и, взглянув в глаза Мандериану, повторил: — Итак! Вы спрашиваете меня не о том, какое значение имеет эта связь для политики или для войны. С этим вопросом вы обратились бы к другим. Вы хотите знать, что это означает в личном плане.

— Должарианку я могу понять, но тонкости мышления Дулу — нет, — признался Мандериан.

— По дулусским понятиям их связь не значит ничего. Возможно, она уже отошла в область воспоминаний. Это упрощает вопрос о политике и о войне. Если их отношения будут продолжаться, вероятность того, что они проявят это публично хотя бы намеком, очень мала. А то, что не существует, не может быть использовано другими.

Мандериан снова пригубил кофе, вспомнив свой сон — и видение, о котором рассказала ему Элоатри.

— И все же их связывают некие узы, которых нам пока понять не дано. Их и еще одного, неизвестного пока человека.

— Если их связывает интерес к Пожирателю Солнц, — улыбнулся Омилов, — будем надеяться, что таинственный незнакомец Верховной Фанессы окажется лицом влиятельным. Боюсь, что мне это понадобится.

3

АРЕС

Седри Тетрис вышла из переполненного транстуба и спустилась по лестнице на травянистую дорожку у озера, где многочисленные прохожие успели протоптать грязную колею. Она втянула в легкие свежий воздух, стараясь избавиться от клаустрофобии, вызванной поездкой в тесном пространстве среди скопища тел. Тианьги, хотя и работало с шумом в усиленном режиме, не могло разогнать духоту в капсуле.

Седри снова вздохнула полной грудью, глядя на далекую заводь, постепенно переходящую в туман на дальней стороне онейла. Здесь она могла отрешиться от чувства тяжести. Тяжесть! Абсурдное понятие для высокожителей, на чьих поселениях, в отличие от планет, гравитация — всего лишь вопрос высоты. Седри, кроме этого, привыкла и к более обширному жизненному пространству, на Аресе же это пространство сокращалось с каждым днем. Станция до того переполнилась, что Седри снилось, как Арес падает с неба под грузом набившейся в него агрессивной, сварливой орды беженцев.