Вера и упование - [12]
Из этой истории мы видим, как распространялось установление закона в Израиле. Если закон Торы — не на стороне новых преподавателей, то разрешается изгнать их при помощи правителя, и подобное изгнание — это исполнение заповеди Торы, и даже если это делается руками нееврея. И нет в этом доноса властям, нет никакой низости и предательства (выдачи еврея в руки неевреев), — но, напротив, исполнение заповеди воцарения закона Торы. Но если закон — на стороне новоприбывших и разрешает им преподавать, то изгоняющий их (при помощи властей) — доносчик, и он исключает себя из еврейского народа… И глаза всего еврейского народа устремлены на Шульхан Aрух и на руководителей поколения в ожидании их решения. Благословенной памяти гаон раби Йосеф-Шауль а-Леви Натанзон (автор книги Шоэль умешив), известный своей преданностью закону и правосудию, обличал местных преподавателей суровыми словами, говоря, что нет здесь места претензии «вы лишаете нас средств к существованию», и все имеют право распространять знания Торы! И все подчинились его словам, и воцарились любовь к закону и мир. И чем же удостоился этот праведник того, что любовь и ревность к закону и правосудию так прочно вошли в его сердце? Тем лишь, что ограничивал свой сон и не относящиеся к Торе беседы, чтобы проводить ночи в углубленных занятиях законом. 15
В действительности ремесленник из числа жителей города, который имеет право воспрепятствовать новоприбывшему (ремесленнику той же специальности) и заявляющий, что тот лишает его средств к существованию, наделен этим правом по закону Торы не потому, что действительно такова реальность и его лишают чего-то, а только потому, что удаление новоприбывшего — это часть его обязанностей прикладывать усилия, добывая себе пропитание. В действительности же все, что он получит для своего пропитания (в будущем году), устанавливается и предопределяется для него в период со дня Новолетия до дня Искупления, и от установленного не убудет, если здесь появится ремесленник из другого города, и не прибавится, если его здесь не будет, а только, поскольку у него есть право удалить чужого, это становится частью его обязанности трудиться ради своего пропитания, и обязанности предотвращать вред, который может быть ему нанесен другим человеком. Но если он не имеет права удалить чужого, то тогда это уже не является частью его обязанности трудиться ради пропитания, и новоприбывший уже не является «вредителем», — ведь Всевышний, дающий пропитание всем Своим созданиям, безусловно даст и ему столько, сколько необходимо, а вся его погоня за ложными причинами, выдумками его сердца и блудливых глаз — в действительности грех и бессмыслица.
И, действительно, когда кто-либо делает ближнего мишенью для стрел своего гнева и разочарования, и связывает с ним все свои неудачи, в то время как ближний чист перед ним по суду Торы, он тем самым грешит слабостью веры в непрерывное прямое участие Всевышнего в жизни каждого сотворенного, ибо одна из основ Б-гобоязненности — это вера, что нет никого в мире, в чьих силах было бы причинить какой-либо вред или пользу без того, чтобы было на это постановление Всевышнего, будь Он благословен. И хотя, если один человек причиняет зло другому противоправно, в нарушение законов Торы, то это может быть тот случай, о котором сказано: «долг взыскивается посредством того, кто сам виновен», и нарушитель закона делается как бы посыльным с Небес для наказания потерпевшего по приговору Небес, — однако, если тот, кто якобы причиняет ущерб, действует в согласии с законами Торы, то нет в этом никакого «посланничества с целью причинения зла», и никто не покушается на то, что приуготовлено ближнему, и нет никакого реального ущерба со стороны того, кто действует по закону. 16
По целому ряду причин принятие решения суда — дело нелегкое для судящихся сторон. Прежде всего, окончательное решение принимается не по первому взгляду и не является простым; напротив, оно появляется лишь как плод больших усилий судей по углубленному изучению предмета судебного разбирательства… И дело суда предано сердцам судей, живущих в наше время, а книги по вопросам правосудия, имеющиеся в нашем распоряжении, не в состоянии научить нас всему и разъяснить каждому, каким должно быть решение по каждому конкретному делу, и представить его настолько наглядно, чтобы никакой упрямец не смог уклониться и решить это дело иначе. И только судьи, всецело предающие душу свою и сердце поиску истины, — найдут ее, ценой больших усилий и предельного углубления, так что судья и суд сливаются как бы в одно целое… Все сказанное объясняет, почему сатана получает здесь такой простор для своих маневров в попытке свернуть сердца судящихся с правильного пути, поддержать их в претензиях против судебного решения и судей, которые его вынесли, побудить проигравшего в суде искренне считать себя обиженным, заявляя, что «судьи, вынося свое решение, были настроены в пользу соперника и не поняли до конца сути дела… Хотя правота, вне всякого сомнения, была на моей стороне, судьи в своем расследовании не добрались до нее, не поняли в должной мере моего состояния и моих побуждений, и весь их суд — плод фантазии и прочих человеческих побуждений и слабостей… Мыслимо ли, чтобы я счел себя обязанным подчиняться решениям столь искривленного и извращенного суда?»
