Вера и террор. Подлинная история "Чёрных драконов" - [78]

— А разве ты не заслужил того, чтобы жить?

— Я — пропащая душа, конченый человек, детка! А ведь мне прочили большое будущее! И что теперь?

— Ты жалеешь?

Кэно горестно усмехнулся.

— Детка, если бы мне дали второй шанс, вторую жизнь, я бы прожил ее точно так же. И так же жалел бы. Судьба…

Воцарилась тишина, звенящая грустью. Киру пугали слова террориста. Ей не хотелось, чтобы он ставил на себе крест.

— А что было с тобой в клане «Красных драконов»? — спросила она.

— Опыты… Точно не знаю… Скорее всего, они создают армию таких чешуйчатых тварей.

— Я не о том. Как ты?

— Такое чувство, — задумался Кэно, — будто я помолодел на десять лет. Нравится, детка? Теперь нам не так мешает разница в возрасте.

Кира обиделась и произнесла:

— Мне она никогда не мешала. Я уважаю тебя и твой жизненный опыт. За полвека можно многое повидать…

— А толку?! В нашем клане все мечтали умереть молодыми, не дожив до сорока. И у многих получилось. Мне тоже так хотелось… Когда-то.

Джарек покачал головой и зашел в дом.

— Мне не хочется умирать, пока ты жив, — пыталась переубедить его Кира.

— Поцелуй меня, — улыбаясь, попросил он.

Они пылко целовались взасос около двух минут. Кире до сих пор не верилось, что он вернулся, что ее заветное желание сбылось.

— Эх, Кира! — воскликнул он. — Вытворяешь со старым террористом все, что хочешь!

— Человек не стар, пока он к чему-то стремится, — стояла она на своем. — Мы держим кулаки за тебя. Поверь!

— Споешь со мной песню, вожак? — спросил Джарек, выйдя на улицу с гитарой. — Играть-то еще не разучился?

— Да я всем покажу настоящий Hard’n’Heavy! — оживился Кэно. Он поставил пустую бутылку на землю, взял гитару, настроил и спросил: — Ну что, «Manowar» слабо?

— Не слабо! — подмигнул Джарек.

Кэно начал играть:

When the world turns you away,

A friend will not say no.

There is strength that we all have —

It’s not the strength we show.

Следом вступил Джарек:

And in your darkest hour,

In your darkest nights,

Whatever life will do

I am here for you.[17]

Кира тоже подхватила мотив:

Think of me wherever you are,

When it seems like you’re reaching the end.

Call on me, know: in your heart

On one you can always depend.

I am thy friend.[18]

Когда припев спели все трое, снова запел один Кэно:

Though we’re far away,

The stars above are the same.

And when you feel alone

There’s one who shares your pain.

Продолжил Джарек:

A true friend has no price,

There is none to pay —

I remember you stood by me,

I’m with you all the way.

Припев снова пропели все трое в унисон:

Think of me wherever you are,

When it seems like you’re reaching the end.

Call on me, know: in your heart

One who will always defend.

I am thy friend.[19]

Тут на крыльцо вышел Кобра, услышав завораживающие звуки гитары. Он начал подпевать товарищам:

Think of me wherever you are,

When it seems like you’re reaching the end.

Call on me, know: in your heart

On one you can always depend.

I am thy friend.[20]

Кэно перестал играть и посмотрел на Кобру с таким выражением, будто хотел сказать: «Ну, вперед. Чего зря выпендриваться?» Кобра допел песню один, без музыки:

Think of me wherever you are,

When it seems like you’re reaching the end.

Call on me, know: in your heart

One who will always defend.

I am thy friend.[21]

Кэно рассмеялся и еще раз перебрал струны.

— Неплохо спелись, — проговорил он. — Будем считать это клятвой в единстве до конца. Может, еще по пиву?

Кобра принес всем выпивки.

— Может, поговорим еще о чем-нибудь? — предложил парень.

— Ага! Чудная погода… — иронично бросил Джарек.

— Почему бы не поговорить о нас? — спросила Кира.

— Что говорить о нас? — отмахнулся Кэно. — И так жизнь, как раскрытая книга — все друг о друге знаем.

— Не все, — подметила Кира. — Например, ты до сих пор ни слова не сказал о своем прошлом.

Кэно потупил угрюмый взор и потер рукой шею.

— Я не хочу рассказывать тебе о своем прошлом, — понуро прошептал он.

— Почему? — осведомилась Кира. — Ты можешь доверять мне.

Кэно только покачал головой.

— Я не уверен, что ты не отвернешься от меня, узнав правду, — сознался он. — Лучше я останусь для тебя человеком без имени и без прошлого, чем тем, кто я есть. Не понимаю: зачем тебе это?

— Я просто хочу знать, через что прошел ты. Никто из нас не оказался здесь просто так. Мы знаем анархиста по имени Кэно, лидера клана, но мы понятия не имеем, кто он на самом деле, что пережил, как пришел к этому.

— Это точно… — нелепо улыбаясь, проронил анархист. — Бандитом надо родиться…

— О чем ты? — удивился Кобра.

Кэно понял — раз уж начал, придется говорить. Он сделал несколько глотков пива и начал объяснять:

— Люди становятся преступниками не от хорошей жизни. Я родился в Австралии в 1956 году. Сорок с лишним лет жизни я отдал преступному миру. Я никогда не отмечал своего дня рождения. Только идиоты могут праздновать день приближения смерти. Я не хочу говорить о своем прошлом, потому что оно причиняет мне невыносимую боль. Матери было на меня начхать, она только срывала на мне свою злобу, находясь в алкогольном или наркотическом опьянении. Я начал воровать деньги, сначала у нее, а потом у всех подряд на улице. Когда мне было пять лет, она умерла. Скончалась от передозы. Я ушел из дому, скитался, воровал все, что плохо лежало. Начал ходить в тир, учился стрелять. В это трудно поверить, но я… готовился к преступной жизни. Прошло пять лет, я стал отличным карманником. Этим и жил. Однажды вернулся в свой старый гребаный дом, который стал для меня проклятым местом. Я прошел на кухню, раздвигая руками занавесы из пыльной паутины. Тот момент я помню, как сейчас: все в густой пыли, разбитое окно, нож, всаженный в кухонный стол, на столе три бутылки дешевого коньяка, две из них уже пусты, а за столом сидит, сгорбив спину, небритый пьяный донельзя мужик с ужасно тяжелым взглядом. Меня дрожь пробрала от вида этих безумных глаз и кровожадного оскала белых зубов, который должен был считаться улыбкой. «А-а, это ты, выродок, — произнес он. — Ну что, подойдешь и обнимешь отца?» В тот момент я понял, за что меня ненавидела мать — я был на него похож, как две капли воды! Просто копия, понимаешь? Копия убийцы, только что вернувшегося из тюрьмы! Ну, он мне и говорит: «Где мать твоя, недоносок?» «Там, откуда не возвращаются», — отвечаю. А он мне: «Тебя бы туда же, выродок!» И расхохотался. Прямо таки умалишенным демоническим смехом. Как думаешь, детка, что я сделал? — он обратился к Кире, но даже не взглянул на нее — его взгляд уперся в землю под ногами. — Деру дал? Ни черта подобного! А я тебе скажу: я нож достал. Он на меня взглянул блестящими, совсем пьяными глазами и говорит: «Значит так. На всю жизнь запомни. По-честному надо драться. С чем на тебя идут, с тем и ты иди. А если против тебя безоружный, никогда не доставай ножа. Еще и на отца родного, уродец, замахнулся! На того, кто тебе, сучьему сыну, родиться помог!».